Мера отчаяния
Шрифт:
На второй день Брунетти позволил себе как следует поспать после обеда: не просто растянулся на диване в ожидании, пока на него снизойдет дрема, а залез в постель, под одеяло. Несколько раз звонил телефон, но он не стал подходить: пусть отвечает Паола. Если это Митри или его адвокат, она, вероятно, расскажет ему, а может, и нет.
На третий день затворничества, после завтрака, снова раздался короткий звонок. Через несколько минут в гостиную вошла Паола и сообщила, что
Лежа на диване, он потянулся вперед, не давая себе труда спустить ноги на пол, и взял трубку:
— Да?
— Это Вьянелло, комиссар. Вам уже звонили?
— Кто?
— Ребята, дежурившие прошлой ночью.
— Нет? А что?
Вьянелло начал что-то говорить, но слова его заглушили громкие голоса, звучавшие на заднем плане.
— Где вы находитесь, Вьянелло?
— В баре у моста.
— Что случилось?
— Митри убили.
Брунетти быстро сел со словами:
— Как? Где?
— Дома. Кажется, его задушили. Видимо, кто-то зашел сзади и сдавил ему горло. Орудие убийства не нашли. Но… — И снова его голос потонул в каком-то шуме, напоминавшем радио.
— Что? — спросил Брунетти, когда гул умолк.
— Рядом с телом нашли записку. Я ее не видел, но Пучетти мне рассказал: там говорится что-то о педофилах и людях, которые им помогают. И что-то насчет правосудия.
— Силы небесные! — прошептал Брунетти. — Кто обнаружил труп?
— Корви и Альвизе.
— Кто их вызвал?
— Его жена. Она вернулась домой после ужина с друзьями и увидела, что муж лежит на полу в кухне.
— С кем она ужинала?
— Не знаю, комиссар. Мне известно только то, что поведал малыш Пучетти, а он получил информацию от Корви, прежде чем тот сдал дежурство сегодня утром.
— Кому передали дело?
— Полагаю, после того как Корви сообщил о случившемся, на место преступления отправился лейтенант Скарпа.
Брунетти промолчал, хотя ему было непонятно, с чего бы это личному помощнику Патты самому браться за расследование.
— Вице-квесторе уже там?
— Когда я уходил из квестуры несколько минут назад, его еще не было, но Скарпа звонил ему домой и все рассказал.
— Я сейчас буду, — сказал Брунетти, нащупывая ногами ботинки.
Вьянелло выдержал долгую паузу и наконец произнес:
— Да, думаю, вам стоит прийти.
— Через двадцать минут, — пообещал Брунетти и повесил трубку.
Он надел ботинки и двинулся в дальнюю часть квартиры. Дверь в кабинет Паолы оказалась открытой — в качестве негласного приглашения войти и рассказать о звонке.
— Это был Вьянелло, — сообщил он с порога.
Она подняла глаза, увидела выражение его лица и отложила бумагу, которую читала, закрыла ручку колпачком и бросила ее на стол со словами:
— Что случилось?
— Прошлой ночью убили Митри.
Паола отпрянула от
— Нет!
— Пучетти сказал, рядом нашли записку — что-то насчет педофилов и правосудия.
Лицо ее окаменело, она поднесла ко рту ладонь.
— Madonna Santa, — прошептала она. — Как?
— Его задушили.
Она покачала головой, закрыв глаза:
— Боже мой!
Пришла пора задать вопрос, и Брунетти знал это.
— Паола, прежде чем сделать то, что ты сделала, ты обсуждала свои планы с кем-нибудь еще? Может, кто-то подтолкнул тебя?
— Что ты имеешь в виду?
— Ты действовала одна?
Глаза ее расширились от изумления.
— Ты хочешь сказать, кто-то из моих знакомых, какой-то фанатик, знал, что я собираюсь разбить витрину? А потом пошел и убил его?
— Паола, — ответил он, стараясь говорить ровным голосом. — Я спрашиваю тебя об этом, чтобы рассмотреть все возможности, прежде чем кто-нибудь другой сопоставит события и задаст тебе тот же вопрос.
— Здесь нечего сопоставлять, — быстро произнесла она, с сарказмом подчеркнув последнее слово.
— Значит, никто не знал?
— Нет. Я никогда ни с кем не обсуждала свои планы. Это был мой собственный выбор, независимое решение. Давшееся мне нелегко, между прочим.
Он кивнул. Если она действовала одна, значит, убийцу вдохновило или подтолкнуло обсуждение происшествия в прессе. Господи, прямо как в Америке, где действуют убийцы-имитаторы, — одного упоминания о преступлении достаточно, чтобы немедленно возник подражатель.
— Я иду в квестуру, — сказал он. — Когда вернусь — не знаю.
Она молча кивнула и осталась за своим столом.
Брунетти миновал коридор, надел пальто и вышел из квартиры. Никто не ждал его у двери, но он знал, что затишье скоро кончится.
12
Кончилось оно у дверей квестуры: вход в них преграждала тройная шеренга репортеров. В первом ряду стояли мужчины и женщины с блокнотами. За их спинами — журналисты с микрофонами, а за ними расположились операторы с видеокамерами, две из них — на треногах, с дуговыми лампами.
Один из операторов, увидев Брунетти, повернул слепой глаз своей камеры в его сторону. Брунетти проигнорировал его и остальных людей, толпившихся вокруг. Как ни странно, никто не задал ему ни единого вопроса, не попытался заговорить, они всего лишь обратили к нему свои микрофоны и молча смотрели, как он, словно Моисей, шел меж двух стен расступившейся воды их любопытства в квестуру.
Когда он оказался внутри, Альвизе и его всегдашний напарник Риверре поздоровались с ним. Альвизе при виде шефа не сумел скрыть своего изумления.