Меридон, или Сны о другой жизни

Грегори Филиппа

Я открыла пробку, поднесла флакончик к лицу и изо всех сил потянула носом. И тут же едва не задохнулась, моя голова закружилась, а ноздри склеились.

— О Сара! — рассмеялась леди Кларенс. — Вы просто маленький дикарь. Дышите как обычно. Думаю, это вам поможет.

Я опять закупорила флакончик и протянула его ей.

— Мне стало бы лучше, если бы я могла ехать на лошади, — просительно сказала я.

— Это совершенно исключено, — последовал ответ, и беседа была окончена.

Я прикрыла глаза, чтобы успокоить головокружение,

и, видимо, сразу заснула, потому что следующее, что я помню, это был стук колес по булыжной мостовой. В недоумении я открыла глаза и выглянула в окошко. Меня оглушила суматоха города и крики носильщиков. Запах был ужасный, а шум стоял такой, словно мы оказались в гуще ярмарки в Солсбери. Я даже не предполагала, что в мире живет так много людей.

— Лондон! — произнесла леди Кларенс со вздохом удовлетворения, ясно говорившим о жертвах, которые она приносит, живя в деревне.

Вместо волнения я испытывала только страх. Я согласилась бы делать что угодно, только не быть Сарой Лейси, приехавшей в Лондон, чтобы провести в нем свой первый сезон, и живущей в особняке семьи Хаверинг. Семьи, состоящей из младшей дочери Джульетты, обитавшей в детской, и недавно вышедшей замуж леди Марии де Монтрей.

— Вы не сможете не полюбить моих дочерей. — Глаза леди Кларенс внимательно смотрели на меня, будто читая мои мысли.

— Не смогу, — неуверенно отозвалась я.

— Не сможете, потому что они для вас не будут даже существовать, — ровно продолжала она. — Джульетта — это маленькая школьница, слишком развитая для своего возраста. Мария — ужасная ворчунья, я постаралась выдать ее замуж, пока муж не почувствовал остроты ее язычка. Она должна быть благодарна мне за это, но она почему-то не испытывает этого чувства. — Леди Кларенс ясно взглянула на меня поверх веера. — Она возненавидит вас, — невинным голосом продолжала она.

Я заколебалась. На какое-то мгновение юная леди Лейси вступила в противоречие с Меридон, цыганкой. Меридон победила.

— Я, конечно, ненавижу потасовки, — решительно сказала я, — но пусть она меня лучше не задевает. И без того мне будет поначалу тяжело.

— Не говорите «потасовки», Сара, — озорно улыбнулась леди Кларенс. — И не будьте такой глупой. Почему вы так боитесь? Ведь вы наконец возвращаетесь в общество, к которому принадлежите по праву рождения. Вы можете положиться на меня, я не допущу, чтобы мои дочери обижали вас.

— Но вы ведь не всегда будете рядом, — возразила я. — И Пери…

Одним взмахом веера леди Кларенс остановила меня.

— Пери боится Марии так же сильно, как он боится меня, — объяснила она. — Не ждите от него помощи, моя дорогая. Но что касается меня, я всегда буду с вами. Мария достаточно эгоистична и тщеславна, чтобы попытаться высмеять вас на людях. Но я не позволю этого. Вы можете быть спокойны.

— Благодарю вас.

Нескрываемый сарказм звучал в моем голосе, но она предпочла не заметить этого.

— О,

мы почти приехали, — радостно объявила она. — Это Гросвенор-сквер, а вот Брук-стрит, и тут за углом наш дом.

В ее голосе звучала гордость, и я взглянула на дом. Это действительно был очаровательный белый особняк, украшенный портиком, к которому вели широкие ступени. Его окружала изящная чугунная ограда. Нас, должно быть, ждали, ибо едва карета остановилась, как массивные двойные двери отворились и шеренга служанок и лакеев выстроилась на ступенях. Леди Кларенс, не поднимаясь с места, поправила шляпку и внимательно глянула на меня.

— Вы тоже расправьте поля на шляпке, — коротко приказала она. — И не вздумайте улыбаться им.

Я кивнула и постаралась принять такой же надменный и презрительный вид, какой был у нее. Когда дверца кареты была открыта и ступеньки опущены, леди Кларенс вышла и поплыла в дом, на ходу кивая слугам. Я последовала за ней.

Смущения или неловкости я не испытывала. Я привыкла находиться в центре внимания, когда стояла на арене, а целая толпа зрителей рассматривала меня. Не глядя на любопытные лица челяди, я проследовала в дом.

Огромный холл был очень красив. Если бы леди Кларенс не послала мне предостерегающий взгляд, я бы раскрыла рот от изумления. Прямо перед нами простиралась широкая витая лестница, украшенная резными перилами. На стенах висело множество картин в прекрасных рамах, а в глубоких нишах стояли белые статуи, которые я не успела рассмотреть. Картины в позолоченных рамах изображали полуголых людей в различных простынях, скользящих в лодках или лежащих в лесу. Леди Кларенс поднялась по ступенькам, сопровождаемая дворецким, и вошла в гостиную, выходящую окнами на улицу.

— Мы затопили камин в гостиной, миледи, — сказал дворецкий, — поскольку боялись, что вы продрогнете в дороге. Прикажете подать чай, миледи? Или теплого вина?

Я вошла в гостиную следом за ними. Это была самая необычная комната, которую я когда-либо видела. Каждая стена в ней напоминала четыре высоких и светлых окна. Камин просто терялся во всяких завитушках, лентах и раковинах. Я даже удивилась, как можно его обнаружить и вовремя затопить. Все здесь было импозантным и очень вычурным. Я вспомнила элегантную простоту Вайдекра и затосковала.

— Пыль, — коротко бросила леди Кларенс, входя в гостиную, на ходу снимая перчатки и протягивая их горничной.

Дворецкий, только вчера приехавший из Суссекса, чтобы встретить нас как подобает, бросил уничтожающий взгляд на домоправительницу, которую я прежде никогда не видела. Видимо, она постоянно жила в Лондоне.

Леди Кларенс опустилась в кресло перед камином и поставила ноги на блестящую медную решетку. Затем обратила строгий взгляд на прислугу.

— Пыль на окнах со стороны улицы, — сказала она. — Немедленно все вычистить. Принесите мне почту и бокал подогретого вина и по чашке чая для мисс Лейси и лорда Перегрина.