Мерлин
Шрифт:
И собрание королей разразилось приветственными криками, и все были едины в любви к новому королю. Аврелий улыбнулся и раскинул руки, словно желая обнять и принять в себя весь мир. Знаю, что сейчас ему это удалось, как мало кому удавалось прежде.
Когда крики смолкли, Аврелий вновь преклонил колени, чтобы получить благословение епископов. Давид и Урбан возложили на него руки и благословили его так:
— Ступай с миром, Аврелий, служи Богу, королевству и своему народу; веди его в святости и праведности, доколе хватит силы и жизни.
Аврелий торжественно спустился
Тут же другой подхватил: «Здрав будь, император Аврелий!»
И все, повскакав на ноги, вновь подняли крик: «Император Аврелий! Аве, император! Здрав будь, император Аврелий, император Запада!»
Со времен Максена Вледига не было у бриттов своего императора. Они дали ему имя Максен Вледиг, чтобы сделать его бриттом, но он ушел брать Рим с цветом наших войск, да так и не вернулся. У Аврелия было римское имя, но британское сердце. Он знать не знал ни о каком Риме; этот император был бриттом до мозга костей.
Так народ провозгласил Аврелия императором и, сам того не сознавая, возвестил наступление новой эры для Инис Придеин, Острова Могущественных.
Глава 10
Аврелий вышел из церкви, и толпа вслед за ним хлынула во двор. Крики не умолкали. Факелы озарили ночь, откуда-то сверху донеслась песнь. Она постепенно крепла — это мужчины и женщины подхватывали мотив старой воинской песни бриттов, ставшей гимном нового Верховного короля. Аврелий стоял в кольце своих соратников, в лучащейся короне, и поворачивался, раскинув руки, а песня плыла ввысь, расходясь, словно круги по воде.
Вставайте, витязи,
Берите мечи –
Враг подступил к нашим стенам.
Бейте в железо, трубите в рог, берите щиты и копья;
День ясный для боя,
Слава близка сегодня.
По коням, отважные, смел предводитель;
К победе ведет нас,
К богатой добыче,
И барды прославят имя героя.
Эхо прокатывалось по узким улочкам; толпа провожала Аврелия к дворцу правителя Мелата. У того было время одуматься, и, вернувшись, Аврелий увидел совсем другого человека. Боясь оскорбить влиятельного союзника, Мелат предложил гостеприимство горожан — им, беднягам, пришлось размещать у себя всех королей и придворных, съехавшихся на коронацию. Так что теперь Аврелий направлялся во дворец, дабы отпраздновать Рождество с первыми людьми королевства.
Дворец ярко пылал в зимней ночи: горели свечи, факелы и костры во дворе. Даже большой зал не смог вместить всех, но это была не помеха: двери оставили открытыми, и празднество шло прямо во дворе.
О, это было радостное время — трапеза любви и света вопреки зиме. Меня беспокоило одно: Утер и Горлас так и не вернулись.
Что их задержало? Они давным-давно должны были приехать в Лондон.
Аврелий словно не замечал их отсутствия. Он пил за здоровье своих лордов и принимал от них клятвы верности. Однако я-то замечал. Начался пир. Тревога
— Ты уверен, что они ехали за тобой? — спросил я у Пеллеаса, отозвав его в сторонку.
— Уверен.
— Что же их задержало?
Пеллеас нахмурился:
— Думаете, новые неприятности?
— Возможно.
— Что прикажете мне делать, господин?
— Пока ничего. Оставайся здесь. Может быть, я ненадолго выйду, чтобы узнать, что произошло с Утером. — С этими словами я покинул зал и направился во двор. Лондонцы, привлеченные светом и шумом, толпами стекались на торжество, и веселье уже выплеснулось на улицы. С каждой минутой веселящихся прибывало.
Я не надеялся добраться до конюшни, поэтому, закутавшись в плащ, протолкался через толпу к западным воротам, которые, как я ожидал, оказались заперты на ночь. Не ошибся и в другой догадке: привратники куда-то подевались — видимо, отправились веселиться.
Собираясь только взглянуть на другую сторону, я поднялся по лестнице на стену и взглянул на дорогу. К своему изумлению, я увидел Утера: он стоял в темноте с мечом в руке и осыпал проклятиями ворота. Видимо, он долго колотил в створки рукоятью, но никто, понятно, его не услышал.
— Утер! — крикнул я.
Он посмотрел вверх, но меня различить не мог.
— Кто там? Немедленно откройте ворота, не то, клянусь жизнью, я их подпалю!
— Это Мирддин, — отвечал я.
— Мерлин! — Он шагнул ближе. — Что ты тут делаешь? Открой ворота!
— Где остальные?
— Я отослал их искать другой вход. Горлас ждет на дороге. Мне уже это надоело. Впусти нас, Мерлин.
— Охотно, если сумею. Ворота на запоре, стража разошлась. Все на празднестве у правителя города.
— Так сделай что-нибудь. Мы устали и продрогли.
— Попробую что-нибудь придумать. Вези сюда Горласа, а я как- нибудь позабочусь, чтобы открыть ворота.
Утер вскочил на коня и поскакал за Горласом, а я поспешил обратно и, отыскав возле привратницкой факел, вновь подошел к воротам. Деревянный брус держала поперечная железная скоба с массивным замком. Шло к тому, что Утеру придется-таки поджечь ворота, разве что...
Я много лет почти не вспоминал о том, чему выучился у Подземных жителей, и еще реже прибегал к их науке. Однако что такое ворота в конечном счете, как не дерево и железо? Рядом никого не было, я быстро вытащил нож и очертил им замок. Потом проговорил слова на Древнем наречии, дивясь, что еще помню их.
Стоило коснуться замка, и он выпал, а деревянный брус легко отъехал в сторону. Одним пальцем я толкнул тяжелую створку, и она повернулась на скрипучих петлях.
Вскоре на дороге заслышался конский топот; я поднял факел над головой. Появились Горлас и Утер. Однако между ними ехал кто-то еще; когда всадники оказались в круге света от факела, я понял, что это женщина. Молодая, прекрасная, до подбородка закутанная в меха, с тонким золотом обручем на прелестном челе. Жена Горласа?
— Я не знал, что Горлас женился, — прошептал я на ухо Утеру (он остановился рядом со мной и следил глазами за Горласом и его спутницей, когда те въезжали в ворота).