Мерседес из Кастилии
Шрифт:
— Как тебе кажется, маркиза, эти требования Колумба в самом деле необычайны… преувеличены? — спросила королева маркизу де-Мойа.
— Да ведь и самое предприятие его в соответственной мере необычайно! Великие дела требуют наград, государыня!
Эти слова заставили Изабеллу изменить свое первоначальное намерение отказаться от желания помочь Колумбу, и вместо того она решила попытаться еще раз уладить это дело.
— Мне думается все же, что нам не следует поступать слишком поспешно в этом деле, — сказала она прелату. — Требования его, конечно. слишком велики; но мы можем предложить ему несколько иные условия, на которые благоразумие его заставит согласиться. На звание адмирала он, конечно, имеет право; кроме того, ему можно предложить одну пятнадцатую часть доходов, вместо одной десятой, а звание вице-короля можно будет даровать лично ему. Но пусть он откажется от мысли передачи этого звания и потомству.
Хотя Фернандо де-Талавера нашел подобные условия также слишком снисходительными, тем не менее ничего не возразил и, получив подтверждение и согласие короля, тотчас же отправился передать новые условия заносчивому генуэзцу.
Еще два или три дня длились переговоры; в конце концов возмущенный архиепископ Гренады объявил королеве, что сам король Генрих Английский или Людовик Французский не могли бы быть более высокомерны и более несговорчивы и непреклонны, чем этот авантюрист.
— Это, конечно, делает ему честь, — сказала королева, — но всякие уступки и снисхождения также имеют свои границы. Я ничего не могу сказать более в его защиту, — добавила она. — Доложите королю!
Архиепископ исполнил, что ему было приказано, и час спустя Колумб получил окончательный ответ, что всякие дальнейшие с ним переговоры окончены, и его ходатайства будут бесповоротно отвергнуты.
Глава VIII
Несмотря на первые дни февраля, погода стояла чисто весенняя. Перед одним из больших домов Санта-Фе собралась группа человек в восемь степенных, благообразных, почтенных испанцев; среди них выделялся своей молодостью Луи де-Бобадилья. Центром этой группы являлась высокая фигура Колумба.
Он был в дорожном костюме. В нескольких шагах от группы стояли оседланные и навьюченные мулы и превосходный андалузский конь. В числе друзей, собравшихся проститься с Колумбом, были и дон Алонзо де-Кинтанилья, главный государственный казначей Кастильского королевства, верный и неизменный друг Колумба, Луи де-Сент-Анжель, старший сборщик и хранитель церковной казны и церковных доходов, и многие другие высокопоставленные сановники государства.
— Не так должно было окончиться это дело! — воскликнул дон Луи де-Сент-Анжель. — Мы с сожалением будем вспоминать об этом решении.
Все простились; Колумб сел на своего мула, юный дон Луи де-Бобадилья вскочил на своего скакуна, и оба они тронулись в путь.
Когда они выехали из ворот города, Колумб обратился к своему спутнику:
— Заметили вы, дон Луи, что, когда мы проезжали, некоторые испанцы указывали, смеясь, на меня пальцем?
— Да, видел и, если бы не опасение сделать вам неприятность, я бы показал им силу моего хлыста! Пусть только кто-нибудь посмеет без должного уважения отозваться о вас, — он будет иметь дело со мной!
— У вас, кастильцев, горячая кровь, но я весьма сожалел бы, если бы вместо меня кто-нибудь другой поднял руку для моей защиты! В случае надобности я всегда сделаю это сам, дон Луи, но если мы будем принимать во внимание все, что говорят о нас люди, то нам никогда не придется вкладывать меча в ножны: молчат только о совершенно безличных людях.
— Через несколько месяцев, — воскликнул юноша, — я сделаюсь полным хозяином всего моего состояния, и тогда никто не помешает мне доставить вам все необходимое для осуществления вашего намерения; я ничего не пожалею для этого, и никакие увещания короля Фердинанда не удержат меня!
— Ваше намерение великодушно, но я не могу воспользоваться им, — возразил Колумб. — Необходимо, чтобы наша экспедиция находилась под покровительством одной из крупных и могущественных держав, иначе те же португальцы воспользовались бы плодами наших стараний. Мы должны закрепить свои завоевания за собой, поставив их под защиту какого-нибудь флага, обеспечивающего им неприкосновенность. Поняли? А теперь пора нам расставься! Как только мои старания увенчаются успехом, я извещу вас, пока же прощайте!
Дон Луи простился со своим знаменитым другом, и каждый поехал своей дорогой.
В это время в Санта-Фе, куда опять возвратился двор, происходила совершенно необычайная сцена.
Сеньор Луи де-Сент-Анжель, человек пылкий и не лишенный смелости, был глубоко возмущен решением совета и не мог примириться с отъездом Колумба; все это он громко и горячо высказывал своему приятелю и испытанному другу Колумба, дону Алонзо де-Кинтанилья, по пути к королевскому дворцу. У ворот дворца у него вдруг созрело решение сделать еще одну последнюю попытку заставить королеву одуматься, указать ей на то, что Испания потеряет свои выгоды, если она допустит, чтобы другое государство приняло под свое покровительство экспедицию Колумба, убедить ее тотчас же вернуть его и обещать ему все, что он требует. Изабелла была чрезвычайно доступна для всех, а потому, когда эти два сановника послали просить ее об аудиенции, она тотчас изъявила свое согласие, несмотря на ранний час.
Королева, как всегда, была окружена своими неотлучными спутницами, маркизой де-Мойа и ее воспитанницей, а король в это время работал у себя в кабинете.
— Что привело вас ко мне, сеньоры, в такой необычный час? — спросила она, ласково улыбаясь. — Чем могу я вам служить?
— Это мы, донья Изабелла, пришли оказать вам громадную услугу! Мы хотим указать вам источник неисчерпаемых богатств для всей страны.
— В самом деле? Разве есть еще где-нибудь мавры, дворцы и провинции, которые мы могли бы захватить?
— Не завоевывать, государыня, надо, а только пользоваться тем, что само идет в руки… да! Известно ли вашему величеству, что сеньор Христофор Колумб уже покинул Санта-Фе?
— Я этого ожидала, — отвечала королева, — после того, как совет, которому было поручено рассмотрение этого дела, нашел требования этого генуэзца непомерными и настолько надменными, что нам нельзя было согласиться на них.
— Человек, который скорее готов отказаться от всех своих надежд, чем поступиться своим достоинством, такой человек заслуживает доверия и уважения! Зная, что он положит целые царства к вашим ногам, он ставит и условия, соответствующие тому, что он обещает! — заметил де-Сент-Анжель.