Мертв навеки

Харрис Шарлин

Через мгновение меня окружили люди, которые помогали мне встать, охали над моей кровоточащей рукой, или проходили мимо меня, чтобы встать в молчаливый круг вокруг тела убитого адвоката.

Один готов.

Большой отряд людей направился в кукурузное поле узнать, что случилось с фургоном; и тут Сэм, Джейсон и Мишель нашли меня.

Я ощутила огромный вихрь разных чувств: самобичевание, слезы (ну ладно, плакала, конечно, Мишель). Но значение имело только то, что я в безопасности, с людьми, которым не все равно, что со мной.

Огромный

молчаливый мужчина подошел и предложил свой платок, чтобы перевязать мне руку. Я согласилась и искренне поблагодарила его. Мишель наложила мне повязку, но, по-видимому, моей руке понадобятся швы. Ну, разумеется.

Всколыхнулась новая волна возгласов. Привели Клода и Стива Ньюлина, их нашли по следу в зарослях, который оставил фургон.

Клод был сильно ранен. Гласспорт как минимум один раз достал его ножом, а Стив Ньюлин врезал кулаком по лицу.

Они заставили Ньюлина помогать ему идти, это бесило его больше всего.

Когда они поравнялись со мной так, чтобы оказаться в пределах слышимости, я произнесла:

– Клод. Человеческая тюрьма.

Он сосредоточился, хоть я и не смогла прочитать его мыслей. А потом до него дошло. Ему как будто сделали инъекцию вампирской крови, и он слетел с катушек.

С новым приливом энергии он развернулся к Ньюлину, с огромной силой швырнул того на землю, а потом прыгнул на ближайшего доброго самаритянина, человека в рубашке "Салли Стомпин", и добрый самаритянин его застрелил насмерть.

Второй готов.

В довершении всего, Клод так швырнул Стива Ньюлина, что от силы удара у него раскололся череп. Я слышала, что он умер той же ночью в больнице Монро, куда его привезли, после того, как стабилизировали в "Кларисе".

Но перед смертью он признал свою роль в убийстве Арлин. Может быть, Бог его простил. А я нет.

Третий готов.

После разговора с полицией, Сэм отвез меня в больницу. Я поинтересовалась, как там Хавьер, он был в хирургии. Врач, осмотревший мою руку, сказал к моему облегчению, что повязки будет вполне достаточно.

Я хотела вернуться домой, так как провела достаточно времени в больницах и достаточно пугающих ночей.

Сейчас все, кто хотел причинить мне вред, были мертвы. Я не была ни счастлива, ни страдала по этому поводу. Любой из них был бы рад, если бы я была в могиле.

Я была потрясена своим похищением из "Салли Стомпин". Через несколько дней позвонила сама Салли.

Она сказала, что отправила мне подарочный сертификат на десять напитков за счет заведения в качестве компенсации и предложила подарить новую пару ковбойских сапог, так как мои уже никогда не будут прежними после полета сквозь кукурузное поле. Я оценила ее жест, правда, теперь я совсем не уверена, что когда-нибудь захочу потанцевать.

И я знала, что больше никогда не смогу еще раз посмотреть фильм "Знаки".

Не было никакой возможности поблагодарить

каждого из тех, кто выскочил из бара и помчался на своих грузовиках разыскивать фургон. По меньшей мере, пятеро из них поехали на юг, чтобы попытаться перекрыть дорогу Клоду, если он изменит свой путь. Как сказал мне бармен: – Мы дышали тебе в спину, маленькая леди.

Эта маленькая леди была благодарна. Благодарна так же и за то, что из всех людей, которые услышали, что я сказала Клоду в лицо, только бармен из "Салли Стомпин", выстреливший в него, улучил момент в ожидании полиции и спросил, что я имела в виду.

Я объяснила так просто и коротко, как только смогла:

– Он не был человеком, и я знала, что он провел в тюрьме для людей столетие или больше. Это было бы для него кошмаром.

Это все, что я должна была сказать.

– Мне пришлось стрелять в него только из-за того, что ты это сказала, – ответил мужчина серьезно.

– Если бы у меня была пушка, я бы сделала это сама, – вот все, что я могла ответить.

– Ты же понимаешь, он бы продолжал преследовать тебя до тех пор, пока его не остановят.

Я прочла в его мыслях, что он ветеран войны и уже убивал людей. И надеялся, что ему не придется убивать снова. И с этим мне придется жить. И ему тоже.

ГЛАВА 22

Я пошла на работу на следующий день. И так уже достаточно пропустила. Не скажу, что это был легкий день: у меня было несколько приступов паники.

Они случились, даже если бы я осталась дома, а в баре у меня получилось выяснить, что Хавьера выписали из хирургии и он идет на поправку.

Присутствие Сэма ободряло. Он следил за мной вглядом, как если бы постоянно думал обо мне.

Я вернулась засветло и была рада попасть домой, заперев за собой дверь. Не так радостно было обнаружить мистера Каталиадеса и Дианту в доме, но я почувствовала облегчение, когда увидела, что Барри с ними.

Он ужасно выглядел, и было очень жаль, что он не может исцелить себя подобно тому, как могут демоны. На самом деле, я была уверена, что у Барри повреждены одна или две кости на лице и сломана рука.

Он был в синяках, весь опух и двигался с мучениями.

Они уложили его на кровать в комнате для гостей, и я с ужасом осознала, что до сих пор не сменила постельное белье, на котором спали Амелия и Боб.

Но после оценки физического состояния Барри, я поняла, что не стоит беспокоиться о грязных простынях. Сам он больше беспокоился о том, как писать без крови.

– Мне так хреново, – сказал он потрескавшимися губами. Дианта взглядом попросила меня дать ему немного воды, очень осторожно.