Мертва и опасна
Шрифт:
Я старалась наслаждаться моментом и не думать о Джордане Холливелле, но мысли о нем то и дело возвращались. Вчера у меня состоялся долгий и обстоятельный телефонный разговор с Картрайтом. Ему понравилось, как повернулась ситуация. Ведь если Джордан желает меня не только в качестве постельной игрушки, а видит именно пару, это можно использовать, чтобы ударить посильнее.
– Насчет его семьи всё в силе? – уточнила я.
– Разумеется. А у тебя появились сомнения? – спросил шеф настороженно.
–
Так и было. Они – плохие люди. Эгоистка-жена, которая вредит другим из прихоти. Просто идеальная вторая половина, под стать Джордану. Злые, избалованные дети, привыкшие получать всё по первому требованию. Разумеется, мы не планировали причинять никому из этой троицы физического вреда. Мы приготовили нечто иное, способное основательно ударить по каждому члену семейства, а через них и его главу. Чтобы узнал, каково это – когда рушится всё вокруг.
Мне не терпелось заняться ими поскорее. Особенно супругой и сыном. Дочка наворотила дел в меньшей степени. Но Картрайт не хотел торопить события.
– Скоро, – пообещал он мне. – Пока не стоит распыляться. У тебя еще Джефф Стилл на повестке дня. К тому же, скоро я, возможно, получу сведения, способные раз и навсегда рассорить Джордана с дочерью. Если выгорит, начнем с девчонки. Пусть узнает, какая папочка мразь.
– Думаешь, она сама не догадывается? Хейли Холливелл, конечно, пустышка. Но не до такой же степени.
– Догадывается, – усмехнулся Картрайт. – Но вряд ли допускает мысль, что он способен проехаться катком по ее жизни.
– В каком смысле? – напряглась я.
Джордан еще и собственных близких ломает, как надоевшие игрушки?
– Терпение, Сирена. Скоро всё узнаешь.
Теперь меня терзало любопытство. Что же такого этот гад ползучий сделал собственному ребенку? Скорей бы узнать! Потому что меня подбешивало, что Джордан нарезает круги, распустив хвост. Хотелось нанести удар. Хоть какой-нибудь!
– Добрый день, Сирена.
– О! Джефф! Я уж думала, вы не появитесь.
Я и не заметила, как он подошел. Слишком увлеклась воображаемыми картинами падения Джордана в пропасть.
– Агнесс долго собиралась, а потом мы попали в пробку.
– Я рада, что вы здесь. Надеюсь, ваша крестница тоже.
Джефф развел руками.
– Пока неясно. Она отправилась осматриваться. Поглядим, каким будет вердикт.
– У девочки-подростка? Я даже боюсь представить, – я закатила глаза, мол, можно ожидать какой угодно реакции.
Вообще-то я считала выставку очень удачной. Она получилась разноплановой, никакой единой тематики. Снимки выставили на любой вкус: от природы и уличной съемки до портретов и кадров, что я делала для рекламы. Фотографии я выбирала
Если Агнесс, действительно, личность творческая, то должна оценить мои работы.
– А вот и она, – Джефф указал рукой на девочку, стоявшую перед одним увеличенным снимком. Спиной к нам. – Изучает. Явно изучает.
Я посмотрела в указанном направлении и… качнулась.
Агнесс стояла возле важного для меня снимка. На нем я запечатлела озеро. Водную гладь, камыши и другую растительность, а еще бутафорскую мельницу, которую сделали для красоты. Мы как-то отдыхали там. Семьей. До безумия, что организовал нам Джордан.
Но дело было не в снимке. В девочке. В ее облике, позе.
Я не видела ее лица. Но всё остальное: руки за спиной, наклон головы… Они… они…
– Всё в порядке, Сирена? – спросил Джефф с заботой. – Вы побледнели.
Я кивнула.
– Да, в порядке. Просто неделя выдалась адская. Подготовка выставки и всё такое, – я вытерла пот со лба тыльной стороной ладони. – Вы сказали, у Агнесс сейчас проблемы с отцом? После смерти матери.
– Верно, – Джефф на миг сжал губы. – Но я тогда не всё сказал. На самом деле, ситуация гораздо сложнее. Это не первая трагедия в жизни девочки. Агнесс… приемная. Однажды она уже потеряла семью. А Рон и Натали – его супруга – похоронили своего ребёнка. Так получилось, что я поспособствовал… хм… помог им троим найти друг друга. Кто же знал, что Натали вскоре заболеет, и Агнесс ждёт новая потеря.
В этот самый миг девочка обернулась, словно почувствовав наши взгляды.
Она посмотрела на нас, а мои пальцы вцепились в перила мертвой хваткой.
Её лицо… Я видела его во сне каждую ночь месяцами, потом чуть реже, а сейчас… сейчас пару раз в неделю, а иногда и чаще.
Это лицо… Оно принадлежало девочке, которой навсегда осталось одиннадцать лет. Девочке, вот уже три года лежащей в могиле. Девочке, которую звали вовсе не Агнесс.
Ей не могло быть четырнадцать. Она не могла стоять здесь.
И всё же она стояла. Перед фотографией озера, где мы вместе отдыхали: она, я и Марко…
Я закрыла глаза, погружаясь в прошлое. На пятнадцать лет назад.
Марко смотрел мягко, а пальцы ласково гладили мою ладонь.
«Всё будет хорошо. Просто поверь в это. Знаю, мы не планировали заводить ребёнка так рано. Но твоя беременность – это свершившийся факт. Назад пути нет. То есть...» – мой молодой муж запнулся. – «Он есть, конечно. Но я против. Категорически».