Мертвая зона
Шрифт:
— Йоба-а!!! — заорала Элис.
В этот момент ей точным попаданием выбили колено.
Машина опасно повалилась вперед и поэтому отрыгнула пилота без особого приглашения на выход и предварительных ласк; даже шлем не успел погаснуть — только бац! хрясь! бабах! «Ма-а-ма!!!» — и Элис вылетела из железной утробы под углом градусов в семьдесят.
Точно на крышу отеля. С незначительным превышением. Гибель не обязательна, инвалидность почти обеспечена.
Прямо над крышей — бдыщь! — из-за спины выстрелил парашют, Элис выдернуло
Одна разнесла кресло, другая зажгла и разметала в горящие ошметки купол над головой.
Элис перестала звать маму и закрыла глаза.
Через секунду она плюхнулась на что-то упругое и заскользила по нему. Еще секундой позже на нее упало нечто угловатое, но не очень тяжелое. А снизу еще дважды плюнули огнем туда, где Элис уже не было, выбивая клочья из бетонной отбортовки крыши.
Элис открыла глаза.
Очень вовремя, чтобы, вопя, как резаная, навернуться с двухметрового покатого навеса на шезлонг и развалить его в щепки.
А сверху на Элис снова упала все та же не очень тяжелая хреновина, упорная в своих намерениях.
— Твою мать! — сказала Элис.
Она сидела на краю бассейна без воды. Над бассейном был навес из прорезиненной ткани, он-то ее и спас. А дважды ее догонял — черт знает, как у него так получилось, — здоровый обломок пилотского кресла с притороченным к нему свертком. И обломок, и сверток были заметно посечены осколками.
Звуки боя удалялись. Где-то на востоке снова бахнуло то, что система приняла за пуск тактической ракеты.
— Йоба! — сказала Элис.
И ведь уродская пушка-с-ножками, а гляди ты как долбит.
На перезарядку у пушки, как Элис и думала, ушло полминуты.
Господи, тридцать секунд назад она еще была в машине.
Элис легла на спину, закрыла глаза и принялась медленно размеренно дышать, как учили на психологическом тренинге.
Тридцать секунд. Уму непостижимо. И ведь живая. Уфф...
Колено ей выбили сзади.
Ведомый стрелял.
Уфф...
***
С самого начала ей не нравилась эта миссия. Спешка, необходимость идти в разведку мало того, что на чужих машинах, так еще и с чужими людьми... Но Элис не кривила душой, говоря: от таких предложений не отказываются. Ей очень хотелось «вернуться в игру». Да еще и подняться, когда все остальные рухнут. Она вцепилась в свой шанс зубами.
Ну и нечего удивляться, что подставили.
Надо радоваться, что жива.
Судя по звуковому сопровождению, в городе накрылась еще минимум пара шагоходов, потом все стихло.
Элис села и потянулась к свертку. Там был свернутый «боевой пояс пилота», широкий ремень, увешанный полезными штуками.
При ближайшем рассмотрении оказалось, что осколки попали во всё действительно полезное, миновав предметы, ценность которых в предлагаемых обстоятельствах сомнительна. Покромсало рацию, комплект сухого пайка и аптечку. Уцелели пистолет-пулемет, нож и фонарь. Элис надела пояс, осторожно выглянула с крыши вниз, увидела два мертвых шагохода, оба с закрытыми люками отсеков управления; потом в отдалении еще и свой без ноги. Вздохнула. Пилоты из той двойки тяжело ранены или мертвы, иначе бы попытались выбраться. Обе машины хотели как лучше. Первая не отстрелила человека, боясь расплющить его об стену. Вторая падала на спину и превысила допустимый для катапультирования уровень крена.
Ладно, бог с ними, аварийная электроника жизнеобеспечения наверняка цела и уже отправила в штаб доклад о состоянии людей. Если глушилка выключилась. А чего бы ей работать, бой окончен. Пусть живых вытаскивают те, кому положено, а у мертвых есть стальные гробы. А я пойду... Куда? Сначала вниз. До заката еще пара часов, придумаю что-нибудь.
Элис огляделась. Увидела дверь на лестницу и рядом пожарный щит, а на нем ломик-гвоздодер. В какой-то старой классической игре это было — мужик бородатый с гвоздодером... Хреначил им направо и налево. А ну-ка...
Ломик хорошо лег в руку, и Элис приободрилась окончательно. Если она не совсем дура, то сейчас решила проблему еды и воды. Центр города люди покидали стремительно, значит, вендинговые автоматы в отеле не разграблены. Будет чем подкрепиться.
И жара почти не чувствуется, спасибо термобелью и комбинезону. А на ночь... Да что тут, одеял не найдется?
«Интересно, о моей смерти уже сообщили в СМИ? Маму жалко конечно. Но морально она давно к этому готова. Расскажет журналистам, какая я была хорошая девочка, и как она меня любила, и как отговаривала идти на войну. А потом я вернусь. И все будет хорошо...»
Поигрывая железякой, Элис бодро сбежала по лестнице в холл — и замерла.
Холл был завален обломками бетона вперемешку с обломками мебели. Впереди — полуразрушенная обгрызенная стена, и там, снаружи, на улице, кто-то возился. Медленно ехал вдоль стены. Еще несколько секунд — и заглянет сюда через пролом.
Отступать поздно, надо идти на сближение. Рядом нашелся присыпанный цементной крошкой диван. Элис положила на него ломик и метнулась вперед, к стене. Присела у пролома. И увидела ствол пулемета.
Тротуар был густо усыпан строительным мусором, и по нему, смешно переваливаясь, куда-то полз по своим делам маленький колесный дрон с забавными «ушами» радара. Он уже было проехал мимо, и Элис проводила его взглядом, и даже улыбнулась вслед, когда башенка дрона резко крутанулась на сто восемьдесят градусов, и пулемет уставился девушке точно промеж глаз.
— Ты легких путей не ищешь, да? — спросила Элис.
Ей казалось, она видит, как работает автофокусировка камеры, наводясь на лицо человека, но это была только иллюзия.