Мертвая зыбь
Шрифт:
Она упала на край гроба, задыхаясь от слез.
Кто-то нежно и ласково взял Лену под руку и посадил на стул возле гроба. К ней наклонился тот самый человек с тёмными бархатными глазами, человек, который тогда в клубе сидел рядом с Алексеем. Она узнал» Артузова. Он что-то говорил ей, Лена не понимала, но его ласковый голос, полный сочувствия, как будто успокоил её. В эту минуту вдруг зазвучал траурный марш, и тогда она осознала все, что произошло, поняла, что пришёл конец её первой и единственной любви. Она зарыдала.
Потом выносили гроб, впереди, на подушечке алел орден Красного Знамени — знак доблести, награда, омытая кровью героя гражданской
Удалось восстановить всю картину гибели Зубова.
Не зная о бегстве Стауница-Опперпута, Кузен — жандармский ротмистр Баскаков — отправился под вечер на дачу, по всей вероятности, как было условлено.
Он вошёл в сад. Калитка была открыта. Подошёл к крыльцу и увидел открытую настежь дверь. Вошёл в сени, постучался. Никто не ответил. Толкнул дверь, вошёл, увидел в комнате беспорядок, валялись платья Марии Захарченко, принадлежности туалета.
Он увидел на столе исписанный листок, прижатый подсвечником. Прочёл и все понял. Якушев, Потапов, Зубов — чекисты. Захарченко и Стауниц бежали за границу и находятся вне пределов досягаемости.
Можно себе представить, как это ошеломило Баскакова. Он оставался на даче ещё некоторое время, размышляя, как поступить. Вдруг хлопнула калитка, и Баскаков из окна увидел Зубова…
Когда Зубов ехал на свидание к Стауницу, у него были смутные подозрения: почему Стауниц решил вернуть деньги Бирка именно на уединённой даче? Подойдя к даче, увидел открытую настежь дверь. Это было похоже на западню. Зубов не пошёл в эту дверь, а обошёл дачу, скрываясь за сосенками. Подошёл к застеклённой террасе, рванул дверь и сорвал задвижку. Вошёл на террасу, а потом в дом. В эту минуту или раньше Зубов уже держал наготове пистолет. Баскаков спрятался в сенях. Пройдя первую комнату и следующую, Зубов остановился, ему бросился в глаза листок — записка Стауница. Он присел к столу. В это мгновение в Зубова из сеней дважды выстрелил Баскаков. Смертельно раненный, Зубов нашёл в себе силы ответить выстрелом. Пуля попала Баскакову в переносицу, и он рухнул мёртвым на пороге сеней.
Зубов упал головой на стол, и в таком положении его нашли бездыханным. Его пистолет лежал на полу.
Трупы обнаружили только на следующий день.
Так кончился поединок между смертельными врагами: между чекистом и белогвардейцем.
Если были промахи у Зубова раньше, то в последнюю минуту своей жизни он не промахнулся.
Перед Косиновым лежала записка Стауница-Опперпута. Он писал, что теперь вне пределов досягаемости ГПУ. Угрожал разоблачениями.
— Конец «Тресту», — сказал Косинов.
События сложились так, что он, Косинов, под именем Колесникова в 1922 году начал операцию «Трест», потом стоял в стороне и теперь присутствовал при её конце.
Письмо немедленно показали Артузову.
— Конец «Тресту», — сказал он.
Из Ленинграда сообщили, что Стауниц-Опперпут и Мария Захарченко прошлой ночью, воспользовавшись «окном», перешли финскую границу.
Это произошло в ночь на 13 апреля 1927 года.
В следующие дни в Москве и на периферии были арестованы все члены МОЦР — подлинные контрреволюционеры. «Трест» перестал существовать. Контрразведывательная операция ВЧК-ОГПУ, длившаяся в течение почти шести лет, была закончена. Значение этой операции трудно переоценить. «Трест» все эти годы служил как бы громоотводом, срывая заговоры и террористические акты
Прошло больше сорока лет. Наступило время, когда можно рассказать правду о «Тресте». И вот перед читателем роман-хроника, построенный на документальном материале. Почти все фамилии героев — подлинные. Автор стремился не отходить от истины и в изложении фактов.
Что же произошло после ликвидации «Треста»?
82
В Париже на улице Дарю, в соборе Александра Невского, в воскресенье, во время литургии, кто-то тронул за локоть Шульгина. Он оглянулся и увидел знакомого ему по Варшаве Артамонова. Тот поманил его, и, когда они вышли на паперть, Артамонов сказал:
— Все пропало. «Трест» пропал. Кутепов просил вас тотчас приехать.
В штабе РОВС на улице Колизе Кутепов сказал Шульгину:
— Дайте мне слово, что будете молчать.
Шульгин дал слово.
— Я получил две телеграммы из Гельсингфорса: одну от Марии Владиславовны, другую от её нового мужа — Стауница-Опперпута. Немедленно выехал в Гельсингфорс. Видел её и его. «Трест» оказался мистификацией ГПУ. Якушев — чекист. Финны на всякий случай арестовали Опперпута, он в крепости, пишет подробные разоблачения для печати.
Ошеломлённый Шульгин молчал и наконец сказал:
— Значит, моя книга «Три столицы» тоже пропала. Теперь я знаю, кто организовал мою поездку в Россию. И они же советовали мне написать эту книгу.
— Да. Очевидно, это так.
— Нам невыгодно молчать об этой истории, все знают, что вы и я конспирировали с «Трестом». Лучше нам рассказать все самим. Мне выгоднее самому признаться, чем ждать, пока это скажут другие.
— Вы мне дали слово молчать. Я не разрешаю вам писать об этом. Вы понимаете, как мы выглядим во всей этой истории? Хороши мы будем, если узнают, как нас водила за нос Чека.
Однако Шульгин написал для эмигрантской печати послесловие к «Трём столицам». Между прочим, в нем говорилось:
«…Россия, несмотря на большевиков, жива и не собирается помирать. И это убеждение осталось в силе и сейчас, несмотря на последующие разочарования».
Шульгин передал написанное Кутепову, убеждённый, что все это будет опубликовано. Но Кутепов не торопился. Лишь много лет спустя Шульгин рассказывал: «Каким-то образом эти материалы попали к Бурцеву, и он опубликовал их в своём издании „Общее дело“.
Какая же судьба постигла Марию Захарченко и Стауница-Опперпута?
Они прожили недолго.
В отместку за то, что «Трест» долго сдерживал теракты, Кутепов отдал приказ: убивать как можно больше видных советских работников. Началась переброска террористов в Советский Союз.
Стауниц-Опперпут сначала был в заключении у финнов, потом его освободили. В эмигрантской газете «Сегодня» появились статьи о «Тресте». Но кольцо вокруг автора статей сузилось: от него требовали убийства Якушева и связанных с ним чекистов. Это означало, что Стауниц одним из первых должен был отправиться на советскую территорию. Отказ от этого означал для него гибель. Стауницу дали список сотрудников ОГПУ, которых предполагали убить первыми.