Мёртвая зыбь
Шрифт:
— Как же вы не догадываетесь? Профессиональный интерес! Разве архитектора не тянет посмотреть на здешние архитектурные шедевры?
— Но почему ночью? Разве дня мало?
Званцеву совсем не улыбалась ночная прогулка по городу, который он знал по неоднократным посещениям по дороге на Рижское взморье в Дом творчества писателей в Дуболтах.
— Я обещаю вам самые интересные архитектурные находки. Мы с вами вместе обшарим весь город, который носит отпечаток западной культуры. Это же последняя, не предусмотренная Интуристом остановка в нашем путешествии вокруг Европы. И мы с вами
— Я не отказался, но…
— Никаких но! Нельзя отказать женщине, предлагающей вам провести с нею ночь, — со смехом закончила Тамара.
— На улицах города, — уточнил Званцев.
И они вдвоем покинули корабль, начав заключительную прогулку круиза.
Осмотрели собор, даже вошли внутрь и полюбовались знаменитым органом.
И прослушали, как должно быть, упражняясь, играл органист в пустом храме, не подозревая о двух присевших на сиденья благодарных слушателях. Они наслаждались раскатами и переливами словно небесной музыки.
— Никогда не играл на органе. Только один раз на фисгармонии во время отступления колчаковских войск от Петропавловска к Омску.
— Но это было так давно! Неужели вы были в белой армии?
— Нет. Мы с мамой были беженцами, по глупости спасаясь от красных.
— Как внук гусарского полковника?
— Как купеческий сынок двенадцати лет от роду.
— И вы уже играли на рояле и фисгармонии?
— И печатал на пишущей машинке, и работал в Омском Губздраве “машинисткой”, и назначал свидания своим детским голосом по телефону незнакомым мужчинам, а потом наблюдал из укрытия как они тщетно ждут в условленном месте “хорошенькую машинисточку”.
— Вот вы какой, староста туристкой группы. Как вам их доверили?
— А я вырос с тех пор.
— Неужели? А жаль. Правда?
— О прожитом, признаться, не жалею.
— А я жалею. И еще как!
После собора для Званцева началось “хождение по мукам”.
Тамара оказалась ненасытно любознательной.
Без устали таскала она Званцева по улицам незнакомого города, чутьем охотника угадывая и отыскивая влекущие ее архитектурные решения. И старая часть города была для нее сущим кладом, а для Званцева тягостной затяжкой. Вначале он еще надеялся, что его спутница, наконец, устанет, и они вернутся на корабль отдохнуть, но неистовая зодчая оказалась выносливее писателя и, когда он еле волочил ноги, она была полна бодрого задора.
И только к утру сказалась у нее усталость, и они сели в сквере близ вокзала на удобную скамейку. Тамара, доверчиво положив ему голову на плечо, уснула.
— Могу я потревожить столь нежную парочку? — разбудил их громкий голос.
Званцев открыл глаза и увидел перед собой полковника медицинской службы с разъяренным лицом.
— Познакомьтесь, — зевая произнесла проснувшаяся Тамара. — Мой муж. Ты приехал встретить меня? Как это мило с твоей стороны. А это писатель Званцев.
— Полковник Янковский, — сквозь зубы проскрежетал взбешенный супруг.
— А мы всю ночь осматривали рижские достопримечательности. Ты даже не представляешь, как это чудесно.
— Да уж, куда чудеснее, — зло промолвил разгневанный супруг.
А
— Мы позавтракаем вместе в вокзальном ресторане. Я сейчас пойду в дамскую комнату и приведу себя в порядок, а ты возьмешь обратный билет. Мы поменяем его с кем-нибудь из туристов, чтобы оказаться с тобой в одном купе.
Так закончилось для Званцева ночное ознакомление с рижской архитектурой.
А в Москве секретарь парткома писателей приятель Званцева Виктор Сытин, рассказавший когда-то ему о тунгусском метеорите, встретил его в коридоре и позвал:
— Саша, зайди ко мне.
Когда тот вошел в партком, Виктор сказал:
— Тут на тебя “телегу” привез какой-то полковник. Будто ты ночь с его женой провел…
— На рижских улицах, — ответил Званцев и рассказал Вите историю рижской ночи.
Сытин искренне смеялся и в присутствии Званцева порвал “телегу” и бросил в корзину.
Но на этом общение Званцева с Тамарой не закончилось.
Как-то она позвонила ему:
— Не могу не сообщить вам, Александр Петрович, как нашему соучастнику, что нам с финном за наш проект памятника присудили поощрительную премию.
— Поздравляю вас.
— С чем? — вздохнула она. — Ведь памятник соорудят по другому проекту, если соорудят вообще.
— Не огорчайтесь. У меня есть для вас важное предложение: участвовать в конкурсе на мемориал Победы.
— С кем вместе?
— Со мной.
— Вы шутите?
— Нисколько. Ведь сделал я памятник на могиле любимого маленького сына. Гиперболоид вращения из мрамора. Второго такого нет.
— Это интересно.
И они назначили встречу в ресторане “Аврора” за обедом и с особо заказанными стаканами молока.
— Ну, как поживает полковник, направивший “телегу” на меня в партком?
— Мы разошлась с ним. Он оскорбил меня своими подозрением. И моя грузинская кровь вскипела, я ведь грузинка. Но о нем не стоит вспоминать. Откройте, что вы надумали?
И Званцев стал рассказывать Тамаре о своем замысле мемориала.
— Представьте себе спиральную дорогу, поднимающуюся на сто метров. По всей ее длине, воспроизводя путь к Победе в Великой Отечественной Войне, расположены скульптурные группы, воспроизводя все ее этапы. Внизу торжество нацистских захватчиков. Выше — угнанные в немецкое рабство советские люди. Бесстрашные партизаны продолжают борьбу. Отпор немцам под Москвой. Блокада Ленинграда. Горожане на санках везут мертвецов. Сталинградская битва. Из под руин городского дома выводят пленных во главе с фельдмаршалом Паульсом. Битва стальных чудовищ на Курской дуге. Поникший Гитлер, посылает в бой детей. Маршал Жуков, принимает у гитлеровских генералов безоговорочную капитуляцию. И на самом верху на стометровой высоте — здание Рейхстага, где бойцы Красной армии устанавливают красный флаг. По спиральной дороге движутся ленты эскалатора. Стоя на них можно добраться до самого верха, рассмотрев все скульптуры. Спираль эта обнимает центральный столб, внутри которого движется лифт с посетителями, которые во время подъема через прозрачную стену столба видят последовательно все скульптурные группы, переживая все этапы пути к Великой Победе.