Мертвая
Шрифт:
А если вновь неудача…тихие беседы, которые смолкали, стоило появиться ему.И вновь тот же задумчивый взгляд, которого удостаивалась уже законная супруга. Когда, конечно, не видела… в них виделся вопрос: нужна ли она вообще.Вот такая.Очаровательная. Милая. Но в то же время не способная подарить наследника. Очаровательных и милых много, а вот дети…развод – это скандал, что недопустимо, если в деле замешаны тайны короны.
Глава 47
– Мой брат заговорил о том, что работа была сложной… напряженной… и в целом негоже
Он сделал глубокий вдох и закашлялся, закрывая рот все тем же полосатым нелепым платком. Плечи его сотрясались, а я ощутила острый резкий запах крови.Это ложь, что со временем клятвы ослабевают.Такие – лишь врастают глубже,и… теория теорией, а практика, похоже, давалась дядюшке нелегко. Между тем Монк поднялся и, прихрамывая на обе ноги, подошел к Фердинанду. Беловатые пухлые ладошки легли на щеки, и дядюшка дернулся было, но вырваться из цепких объятий света не так-то просто.
– Я, - голос Монка был тих и скучен, – силой, данной мне, освобождаю тебя… от клятвы. И от крови, пролитой не по твоему желанию…
Свет был… неприятным.Жестким.Ярким.И обжигающим. Я поморщилась, а вот Вильгельм произнес нехорошее такое слово.
– Свет услышал, – ответил Монк, прикрыв глаза,из которых градом катились кровавые слезы.
– И виновные понесут заслуженную кару.
Ох, чуется, Святой престол ждут изрядные перемены.С другой стороны, неужто они и вправду надеялись, что их участие… вернее, неучастие, останется незамеченным? Не жаль и… совсем не жаль.
– Благодарю, - сипло ответил дядюшка.
А я подала стакан воды.И его приняли, ответив кивком. Он пил жадно и, допив, просипел:
– Еще.
А Монк вернулся в свой угол и, присев на диванчик, сложил вялые руки на коленях. Глаза его по-прежнему были закрыты, а вот кровь впиталась сквозь кожу, оставляя на щеках лишь бурые пятна.
– Меня тоже отослали. Мое имя стояло в отчетах, но вот делиться славой отец не собирался… не со мной.Кровь из носу продолжала идти, и дядюшка сгреб со стола серую салфетку, прижал ее к лицу.
– Впрочем, я не скажу, что сильно огорчился. В тот момент меня куда больше занимала одна глубоко практическая проблема. Мне было запрещено покидать пределы империи… я ведь мог принести пользу роду. Много пользы… это первая проблема. И вторая – страх Франсин которая вполне ясно осознавала некоторые… свои перспективы. Как, собственно говоря, и я сам. Мне, знаете ли, вовсе не хотелось становиться собственностью рода… этаким счетоводом на службе. А на большее у них фантазии бы не хватило.
У родственной крови был особый аромат.Горьковатый, чуть сдобренный полынью и ветивером. И легкая кислая нота присутствовала тоже. Я запомнила этот запах, просто на всякий случай.
– Поэтому я отправился к куратору и сказал прямо, что, в случае, если я вынужден буду вернуться домой, корона может забыть о моих будущих разработках… как и о прошлых. Патентное право никто не отменял.
Я склонила голову, признавая, что для сложившейся ситуации выход был, пожалуй, оптимальным. Конечно,
– К сожалению,избавить меня от клятвы не вышло, но в остальном… отец выразился ясно: роду не нужен такой неблагодарный ублюдок. Полагаю, на него пришлось хорошо надавить, и в немалой степени это получилось благодаря провалу проекта.
О да…Сложно представить, в какой дед был ярости. Еще недавно полагал себя победителем, а в итоге лишился и мечты,и ценной собственности, которую пришлось уступить короне, дабы избежать некоторых неприятных обвинений.Эксперименты – дело такое… опасное. В том числе и для экспериментирующих.
– Я знаю, что Франсин обратилась с прошением о разводе, но… после отозвала его.
– Почему?
Пожатие плечами.
– Ее убедили, что будущее дочери не стоит скандала.
Шантаж, стало быть. Или мягкий, исподволь,или прямой. Весьма действенный метод, главное, не переборщить, чтобы страх не заставил жертву перейти к действиям активным и контролю не поддающимся.
– Вы встречались после… завершения эксперимента, – по выражению лица Вильгельма было ясно, что он думает о подобных экспериментах и отдельных экспериментаторах.
– Да… незадолго до… несчастья. Я пытался пересечься с ней раньше, но… она сказала, что не стоит искать встреч, что это лишь всем навредит.
– Кому?
– Понятия не имею. Знаю лишь, что выглядела она несчастной.
– А вы не пытались как-то ее…
– Что? Спасти? Похитить и увезти в далекие края? Я предлагал переправить ее на Острова. Я по-прежнему не мог уехать, запрет действовал,и Корона не собиралась его отменять.
Действительно, к чему рисковать? Вдруг да уедет полезный человек и работать станет на тех же Островах. Там-то найдется кому оценить талант по достоинству.
– Но у меня остались связи. Знакомства. Ей бы помогли устроиться. И не только ей. Она бы никогда не оставила дочь…
Приятно, чтоб его…
– Она отказалась. Признаюсь, в последний раз ее упрямство вывело меня из себя. Я позволил себе некоторую несдержанность в словах, чем, возможно, обидел ее. Я просил прощения в письмах, но мне не отвечали… не уверен, что она вообще получала эти письма. В любом случае, это был ее выбор.
И мне хотелось бы узнать, что именно заставило матушку остаться. Вновь вспыхнувшая любовь к отцу? Или, скорее, опасения, что он не оставит побега безнаказанным.Некроманты мстительны.Злопамятны.А некоторые еще и весьма талантливы.
– На несколько лет наши пути разошлись. И да, я сожалел… я не встречал женщин, которые вызывали бы хотя бы толику той симпатии, которую я испытывал к рансин. Я поселился в столице. Вел… достаточно уединенный образ жизни. Кто-то пустил слух о моем отъезде… и я, честно говоря, был не против. Светская жизнь – не то, что меня радовало.
Он отложил салфетку и потрогал переносицу.
– Она появилась поздно вечером. Уставшая. Изможденная даже… я сперва не узнал. Не то, чтобы она так уж сильно изменилась внешне, скорее исчезла былая уверенность в себе. Она боялась. Явно. Отчетливо. И именно страх заставил ее просить о помощи.