Мертвецы выходят на берег. Министр и смерть. Паршивая овца
Шрифт:
Кроме того, у меня появился полный набор цветных кусочков мозаики ее личной жизни. Альбом с фотографиями из времен детства, школы, гимназии, работы и отдыха. Старые родственники со сморщенными лицами, свадьбы друзей, чьи-то похороны, крестины. Рождественские и пасхальные открытки. Фотографии с солнечных пляжей на фоне высоких гор. Типичные норвежские семейные фотографии. Свежий норвежский воздух.
Я не видел ни одного знакомого лица, пока не начал рыться в книгах. Из одной их них на пол упала черно-белая фотография — одна из тех,
На фотографии, явно не в Норвегии, стоял Александр Латор рядом с белым молодым мужчиной, которого я никогда не видел раньше. Я перевернул фотографию. На обороте кто-то красными чернилами написал: «Лондон, 1979».
Мозаика сложилась.
Я засунул фотографию в бумажник и решил немного подремать, пока меня не разбудили чьи-то осторожные пальцы, пытающиеся пробраться во внутренний карман моего пиджака.
Я открыл глаза и уставился прямо в серо-стальные глаза Кари Карсте. Она была так близко ко мне, что мы могли бы слиться в поцелуе. Но вместо этого мы просто смотрели друг на друга, кажется, целую вечность.
Она хрипло сказала:
— Я просто хотела… мои билеты.
Я отвел в сторону ее руки и ответил:
— Всему свое время. Собирайся, а я пока вызову такси.
Однако сначала я набрал номер телефона Мюуса. Его не было на месте, как мне сказали, он был на пути в аэропорт Флесланд.
38
Когда мы подъезжали к аэропорту, было все еще темно. Большие фабрики и заводы Сандсли и Кокстада еще не проснулись к рабочему дню. Над забором во Флесланде клубился туман, как будто сразу за ним спали драконы. Здание аэропорта сияло подобно поддельному бриллианту. На взлетно-посадочной полосе на севере от главного здания Флесланда дремали похожие на гигантских стрекоз вертолеты, которым скоро предстояло вылететь с грузом на нефтяные платформы в Северном море.
Мы ехали в такси, незримо разделенном нашей ненавистью на два враждебных лагеря. Женщина-шофер с удивлением поглядывала на нас в зеркало. Ей вряд ли приходилось отвозить более веселые пары в аэропорт: Мы были олицетворением счастливого прощания.
Кари сразу прошла в зал отлета и встала в очередь на регистрацию билетов, оставив меня расплачиваться за такси. Она взвесила свой чемодан, а я зарегистрировал ее билет и получил его обратно. Взгляд, которым меня наградила Кари, мог бы разбудить и самого ужасного дракона.
— Теперь я должна идти на паспортный контроль, — выдохнула она.
— Мы чуть-чуть подождем.
— Чего?
Хороший вопрос. Я взглянул на табло, на котором высвечивались все рейсы и время отлета. Ее самолет улетал по расписанию через сорок минут.
Я пытался одновременно следить и за входными дверями, и за регистрационной стойкой. Пока мне не удалось увидеть никого из своих знакомых.
— Не думаешь же ты отправиться в Лондон в гордом одиночестве?
Она не удостоила меня ответом.
Но тут появился Мюус со свитой, которая состояла из полицейского из Отделения по работе с иностранцами, двух констеблей в форме и еще одного человека, которого я никак не ожидал здесь увидеть, Александра Латора.
Я слышал, как Кари Карсте вскрикнула, я тут же крепко взял ее за руку. Все было как на свадьбе, когда жених предпочитает удержать колеблющуюся невесту перед алтарем, когда в церкви внезапно появляется ее бывший возлюбленный.
Одновременно я автоматически сделал полшага вперед и чуть поднял свободную руку и открыл рот, но мне нечего было сказать. Латор не удостоил меня даже взглядом, полным презрения. Он просто посмотрел сквозь нас — сквозь меня и Кари Карсте.
Она прошептала его имя, но он даже не повернул головы ни на сантиметр. Его лицо окаменело, а глаза заледенели. Свита проводила его прямо к паспортному контролю, а Данкерт Мюус задержался с нами.
Он зажмурился, словно желал, чтобы в следующее мгновение, когда он откроет глаза, мы исчезли. Но мы по-прежнему оставались на месте.
— Что ты здесь делаешь, Веум?
— Провожаю свою знакомую. — Я кивнул в сторону Кари Карсте, которая от удивления потеряла дар речи.
Мюус посмотрел на нее долгим взглядом.
— По-моему, мы уже где-то встречались.
Она открыла рот, но я ее опередил.
— В конторе Иоахима Бернера. Она работает его секретарем. Она в курсе всех дел Карла Бернера.
Мюус грозно взглянул на нее.
— Тогда мы приглашаем вас, фрекен, в качестве свидетеля.
Она взвилась.
— Но я через полчаса лечу в Лондон!
— Отложите вашу поездку на потом!
— Но я уже прошла регистрацию!
— Я помогу вам забрать ваши вещи.
— Но… Вы не имеете никакого права так поступать!
— Нет? Я уже запретил Иоахиму Бернеру лететь тем же самолетом в Лондон.
Она открыла и закрыла рот три или четыре раза, но так и не смогла произнести ни слова. Ей оставалось только так крепко сжать губы, что они побелели.
Я не выдержал и вмешался:
— Иоахим Бернер? На том же самом самолете? — Я с удивлением посмотрел на Кари Карсте. — А я-то думал, что это…
— О чем ты болтаешь, Веум? — рявкнул Мюус.
Я медленно покачал головой и попробовал собраться с мыслями.
— О том, что на вкус и цвет товарища нет. Кто-то любит матерей, а кто-то любит дочерей. А кто-то отцов. — Я вновь посмотрел на Кари Карсте. — Да, у вас есть что-то общее.
Она было собралась что-то сказать, но тут же прикусила язык.
Я повернулся к Мюусу.
— Но в чем дело — вы все-таки высылаете Александра Латора?
— Он летит в Лондон. Я… Он летит в Лондон. И это не обсуждается.
— Но он же ведь тоже свидетель?
— Если уж ты был так добр и достал нам такую замечательную свидетельницу, то я не знаю, нужен ли нам Латор.