Мёртвые душат. Мертвые пляшут
Шрифт:
Впрочем, Чичеро удержался-таки на месте. Когда же Бларп Эйуой завершил своё повествование, то на своём сидении подскочил ветхий старец Бдзынь из Дахо, возможно, родной прадедушка перебивавшего рассказчика юнца. Равно как и Желя из Дахо, погибшего в ночном бою против Плюста. Брызгая слюной пополам с мертвецкими бальзамами, Бздзынь завопил резким высоким голосом:
– Вы зря рассказали эту легенду, Бларп Эйуой! Ваша легенда вредная!
– Чем же она вредна?
– улыбнулся Бларп.
– Она нагло попирает святые для нас принципы западной некрократии!
– кипятился старец.
– А! Ну, вы, пожалуй, правы, - кивнул Бларп.
–
– Я слышал её в районе Вытрокеша, что под Карамцем, а также в Тиавло и Лопволарое, что к востоку от Адовадаи.
– Ну вот видите, - вскричал мёртвый старец, запрокидывая слюнявый подбородок куда-то к носу, - это же тот ещё райончик. В нём терпят варваров из Эузы, и не вешают их на столбах - я во дни молодости сам это видел! Что за легенду могут там выдумать? Нет, чтобы взять правильную, западную легенду...
– Да ведь у вас в Дахо давно уже не рассказывают никаких легенд, - заметил Бларп.
– Неправда! У нас в Дахо много легенд, вот хотя бы...
– старик задумался минуты на две, после чего уже стал ковырять принесенную слугами пищу.
* * *
Кладовую, вернее, свалку из всевозможных суэнит, Чичеро легко обнаружил в одном из боковых помещений прежде закрытого от гостей верхнего яруса замка. "Призрачные шкатулки" лежали кучей, в которой попадались и кустарные изделия вроде отнятого у старой Бокси в деревне Клёц, и подлинные суэниты, изготовлением которых ведало Подземелье, и тонкие именные вещицы, изготовленные в элитных мастерских нижнего яруса. Множество гостей перебывало в замке у великана Плюста и оставило ему свои тени. Где уж тут найдёшь заказанные посланнику суэниты с тенями местных, принадлежащих Цанцкому воеводству, крестьян.
Проведя полдня за изысканиями на свалке краденых киоромерхенных суэнит, Чичеро обнаружил те две суэниты, которые были изъяты у него. Одна - его личная суэнита - была пуста. Во второй всё ещё находились тени крестьян из деревни Мнил, все, какие ему удалось насобирать. Посланник не успокоился, пока не нашёл собственную тень, отобранную Лимном в числе прочих из глухого замкового двора, и не водворил её в индивидуальное обиталище. Когда это случилось, он даже как-то расправил плечи: победа над дырчатым великаном с припрятанными иглами наконец-то обретала ощутимые им формы.
К месту его изысканий в мире связанных суэнитами теней пару раз поднимался Бларп Эйуой. Купец приносил списки теней, которые необходимо вернуть ныне присутствующим в замке гостям. Чичеро не возражал, одно лишь его удивило: в списках не было собственной тени Бларпа.
– Вы путешествовали без тени?
– спросил он.
– Нет, - ответствовал Бларп Эйуой, - просто моя тень не вынесена за пределы моего тела; вот шпионы Плюста и не смогли её похитить.
– Как так?
– удивился Чичеро.
Повисла пауза, в течение которой посланник недоумевал всё больше. Затем собеседник взглянул на его изумлённую физиономию и расхохотался.
– Кто вы такой, Бларп Эйуой?
– в который раз спросил Чичеро.
– Кажется, вы не мертвец, а живой...
Бларп Эйуой только улыбнулся.
* * *
Тени в суэнитах удалось распределить по-справедливости. Все безымянные, давние, совсем не идентифицированные тени достались Чичеро - и были ссыпаны в одну-единственную суэниту - все двести тысяч с лишним. Сорок пять теней, заподозренных в том, что они принадлежат
Работа с суэнитами растянулась до вечера. При этом выяснилось, что кустарные суэниты - вроде той палочки с верёвочкой, что была отнята у Бокси - вообще одноразовые. Посадить в них тени можно, а ссадить их обратно - не получается. Непонятно, куда эти тени при том проваливаются, но увы... На всякий случай Чичеро позапихивал в прихваченный карликами мешок несколько десятков образцов этой кустарщины (с особенно значительным грузом теней) - но без большой уверенности, что они пригодятся.
Под вечер Бларп Эйуой предложил Чичеро сходить к глухому дворику, где великан Плюст проводил ежедневные кормления теней. Ясно, что у Чичеро набралось теней и так больше, чем от него ожидалось теми, кто его послал, но не оставлять же на произвол судьбы этих жертв варварских плюстовых представлений.
Взглянув вниз через высокие перила того самого балкончика, на котором обычно появлялся Плюст, посланник отметил, что у слоняющихся по двору теней уже начали вытягиваться характерные клювы. Заметил это и Эйуой, грустно покачал головой.
– О чём вы?
– быстро спросил Чичеро.
– О перерождении теней, о чём же ещё, - отозвался Бларп.
– Плюст способствовал их перерождению?
– А вы сами не видите?
Чичеро видел, но решил уточнить:
– Это вы о клювах?
– Не только, - ответил Бларп, - но и о них тоже. А прежде всего - о соблазнении теней пищей мёртвых. Ведь теням, если вы только представляете, кто они такие, вовсе не нужна никакая пища.
– Да, я об этом не подумал, - признался Чичеро.
– Так значит, эти представления, устраиваемые Плюстом каждый вечер...
– Были разновидностью некромантского ритуала, служащего перерождению душ!
– закончил Эйуой.
– А зачем ему было перерождать души?
– Души мертвецов, даже связанные силой Смерти, даже помещённые некромантами в тесные киоромерхенные суэниты, остаются всё теми же человеческими душами. Они могут и сопротивляются произволу, вспомните хоть свою тень, Чичеро. Но если душа погружена в толпу себе подобных, а эта толпа неспокойна, заражена некоторой страстью, и уже начинает отращивать себе уплотняющиеся подобия тел (что и позволяет бесплотным теням поглощать в себя зёрнышки граната), то такая душа становится уже более управляемой. А вместе с ней - тело, откуда её позаимствовали.
– Вы мудрец, Бларп! Значит, гости, которые приходили смотреть на кормление теней, на самом деле смотрели на приручение собственных душ?
– Именно. И в вашем собрании теней, которых вы в таком большом количестве посадили в одну суэниту, значительное число душ - уже порченое. Вы их легко узнаете по вытянутым клювам. Но что же мы стоим, Чичеро? Выпускайте скорее своего Лимна, я отвернусь!
Поскольку Эйуой и так уже знал откуда-то про его живых карликов, Чичеро не стал его стесняться. Карлик Лимн привязал верёвку к перилам балкона, спустился вниз и собрал всех теней, которые были во дворике. Тени галдели, клевались и не желали даваться карлику, видимо в ожидании корма. Лимну пришлось-таки за ними побегать по двору с суэнитой наперевес. Зрелище вышло гораздо веселее обычного ежедневного кормления.