Мёртвые душат. Мертвые пляшут
Шрифт:
– А сын предателя пошёл крушить кумиры.
– Кумиры падают, добей же их в полёте!
– Они спасутся, если не добьёшь!
– Гляди, не обломай свою секиру!
Ну кто бы мог догадаться, что это говорили в сознании вождя две поднятые к посмертию волей некроманта костяные запонки!
* * *
Далеко за полночь прибыл вождь в свою резиденцию. По обыкновению последних недель, он попал в Глиняный дворец через туннель. Только вошёл он туда не собственными ногами. Его внесли телохранители, запеленатого в собственную рубаху, рукава которой были скручены за спиной и на всякий случай заколоты костяными запонками - изделиями весьма прочными (после вымачивания в каком-то специальном
Уложив спеленатого вождя на его лежанку, телохранители послали за лекарем. Лекарь, принадлежавший к партии защитников памяти Штонга, какое-то время раздумывал, идти ли ему к больному, но потом рассудил, что всё равно вряд ли ему поможет, и явился. И точно: происходящее с вождём было выше разумения отшибинского лекаря - парня хоть и столичного, а всё же сельского.
Только тогда телохранители догадались послать за некромантом. Появившись в покоях вождя, Флютрю верно рассудил, что происшедшая с Занз-Ундикравном перемена - его буйство, его обращённость внутрь себя - как-то связана со вчерашним обрядом. На всякий случай он распорядился предать земле останки предков, порубленные вождём на площадке перед могильниками, но было ясно: дело не в них. На какое-то время Флютрю, сидя в покоях вождя и отдавая приказания беспрекословно повинующимся ему телохранителям, и себя вообразил вождём, но вовремя одумался. Ясно, что если безумие поглотит Занз-Ундикравна окончательно, то вождём станет какой-то новый карлик, а уж последний-то, несомненно, не только поменяет телохранителей, но и выгонит в шею некроманта.
На расспросы о случившемся безумец не отвечал. Он закрывал глаза и, казалось, слышал какие-то голоса, толкующие для него вопросы некроманта. Вождь злобствовал на эти голоса, именно на них у него чесались руки и тянулись к перевязи, на которой уже день как не было верного топора.
Все попытки развязать вождя заканчивались разбитыми носами у телохранителей, и его скручивали вновь, закалывая рукава надёжными запонками. Речи вождя были бессвязны. Когда же появлялась какая-то осмысленность речей, она мало что могла сказать Флютрю. Вождь говорил о чём-то, известном ему одному. Он неистовствовал по поводу каких-то двоих мерзавцев, которые комментировали каждое движение его души, рифмовали его мысли, потешались над ним и его покойным батюшкой, обзывали их предателями.
Так прошло три дня. К исходу третьего дня тема предательства что-то сказала некроманту. Он вспомнил историю запонок Занз-Ундикравна, доставшихся ему в наследство от отца. Эти запонки были выточены из ключиц двоих предателей; так говорили карлики. Кто и кого там предал на самом деле - выяснить уже вряд ли возможно, а вот сохранившаяся в запонках воля к мести, определённо, могла прорваться наружу. Разумеется, в особых условиях - в ответ на вызов некроманта, который, конечно же, был получен. Рикошетом от того массового обряда восстания костных останков, который с блеском провёл Флютрю.
Флютрю растолковал свою идею однорукому Дрангу, и тот, найдя для рукавов рубахи вождя новые скрепы, вытащил подозрительные запонки. Флютрю спрятал запонки в специальный магический футляр и унёс к себе в башню. По возвращении к вождю некроманту стало ясно, что тот
– Где мой топор?
– возмущённо вскричал он, как только его развязали (постепенно, с необходимыми предосторожностями).
Прерванная жизнь налаживалась.
Глава 10. Слоняющиеся тени
Посланника Смерти Чичеро ждали великие дела! И не дочке Умбриэля Цилиндрона с её живыми прелестями и некрофильными влечениями было его от них отвратить. Но, однако же, - вежливость прежде всего. Невежливо отказывать отцу, предлагающему тебе в жёны собственную дочь, если этот отец - Управитель Цанцкого воеводства. Невежливо даже долго раздумывать. Гораздо разумнее согласиться почти сразу, но - выхлопотать себе отсрочку. Ведь посланника и впрямь ждут дела великие и неотложные. Такое и любой Цилиндрон поймёт.
Не дожидаясь истечения положенных ему трёх суток, Чичеро явился к Управителю Цанцкого воеводства с согласием на брак, но просил отложить его на неопределённый срок, поскольку миссия, полученная лично от владыки Смерти требует от него постоянных разъездов, сопряжённых с возможными опасностями. Тот, подумав, сократил испрашиваемый неопределённый срок до полугода, но в целом согласился с условиями жениха. Только прибавил ещё одно, своё:
– Я тоже считаю, что в наши мёртвые годы дела - превыше всего, а брачная постель подождёт. Только моя дочь пока живая, и нашей с вами вечности у неё в запасе нет. Поэтому брак - не позднее, чем через полгода, церемония же обручения - немедленно!
Чичеро, который думал немедленно выехать прочь из Цанца, должен был задержаться на пару часов, пока готовилась эта церемония. Досадуя на задержку, он счёл за благо подчиниться: выдержка редко изменяла Чичеро. По предложению Цилиндрона, он, чтобы убить время, прошёл в покои к Лулу Марципарине, надеясь выдержать дистанцию с нею, положенную перед обручением. Но у неё, верно, были другие планы, судя по томному голосу, которым она произнесла, обращаясь к служанке:
– Проси!
Миг спустя Чичеро убедился, что она приказала служанке его впустить, будучи полностью обнажённой и при том весьма откровенно ласкаемой двумя чернокожими наложниками.
– Ах, милый, я так рада!
– воскликнула она, глядя на Чичеро влюблёнными глазами - в то самое время как один из её чёрных партнёров проникал в её белое тело сзади, а второй массировал грудь.
Она исключительно хороша в страсти, честно отметил про себя Чичеро, следя за изгибами молодого тела, демонстрируемого ему в действии.
– Ваш отец, милая Марципарина, просил передать вам, что церемония нашего обручения состоится через два часа в храме Смерти, - сообщил закутанный в плащ посетитель тоном скорее официальным, чем интимным.
– Не зови меня Марципариной. Мои партнёры зовут меня просто... Бяша!
– выдохнула Марципарина Бианка, сладострастно изгибаясь. Она соблазняла Чичеро, провоцировала тут же присоединиться к её весёлой страстной игре. Чёрные наложники, мнущие в сильных руках её белое живое тело, поглядывали на него с тёплым озорством.
– И об этой церемонии я была предупреждена ... ещё вчера, - продолжала любвеобильная невеста.
– Присоединяйся к нам, любимый, мы... всё успеем!
Посланник Смерти предложил ей более скромную версию своего пребывания в её спальне, которая не предполагала избавления от плаща. Эта версия разгорячённую Бяшу не впечатлила, судя по тому, что вместо ответа она лишь что-то невнятно промычала (ибо как раз заняла свой рот посторонним предметом).