Мертвые не разговаривают
Шрифт:
— Можно? — указала на крынку с молоком.
— Конечно, — Андрей наполнил стакан.
Алена села на лавку – туда, где недавно сидел староста, взяла стакан, но к молоку так и не притронулась.
— Знали бы точно, наверное, уже что-то сделали, — проговорила задумчиво. — Предположений много, но толку от них нет.
— Не может же быть настолько безрадостно.
Девушка склонила голову набок.
— Я была совсем маленькая, когда все это произошло. Сама почти ничего не помню. Лучше расспроси Степана Михайловича.
— Его нет. А я спрашиваю тебя. Ты же не боишься больше?
Алена покачала головой.
— А почему
— Ты очень шумел, там, в убежище. Нас могли услышать. Ты сразу показался мне странным, чужим. Но объясняться было некогда.
— Потому просто решила оглушить?
— Да. А ты пропал. Только что сидел передо мной – и пропал. Думала – ты призрак. Какое-то новое порождение города. А уж когда увидела тебя у ворот – ноги и вовсе подкосились.
— Моя куртка – она у тебя?
Девушка потупилась.
— Да – успела стащить с тебя. Хотела рассмотреть получше. Я такого никогда не видела.
— И все двадцать лет вы живете в этой деревне?
— Да. А куда деваться?
— Некуда… И все же, насчет причин. Расскажи, что знаешь.
— Хорошо. Но потом еще раз переспросишь Степана Михайловича. Не хочу обмануть тебя в чем-то.
— Договорились.
— Как говорят, все началось со взрыва храма, — девушка помотала головой. — Нет, не так. То время называют перестройкой, да?
Андрей кивнул.
— Так вот, в больших соседних городах появились бандиты. Как говорят, заезжали они и в Водино. Собирали дань… Так вроде называется. Местные мальчишки насмотрелись на их дела – и тоже захотели почувствовать себя взрослыми и важными. Никто точно не знает, сколько их было. Человек десять. Кто-то сразу после школы, кто-то числился в училище. Начали безобразничать. Сначала по мелочи – воровали в основном. А потом понравилось. Не знаю почему, но милиция не трогала их. Ну они и распоясались. До полусмерти избили кого-то на улице. Одного, потом другого. Налетали всей кучей. Смельчаки… – Алена поморщилась, отставила стакан. На стол расплескалось несколько белых капель. — Все в городе знали, кто хулиганит, но боялись остановить их. Говорят, нашли они себе «крышу»… – девушка немного помолчала, будто пытаясь подобрать другое слово, но не стала. — Один только человек сделал им замечание – батюшка местной церкви. Совсем не большой, да и не восстановленной полностью. Его перевели в Водино примерно за год до трагедии. Восстанавливал храм. Говорят, хороший был человек. Так убили его. Эти вот малолетние гады и убили. Прямо у дверей храма. Зарубили. Но не остановились даже на этом. Вроде как победу праздновали. Прямо там же, в стенах храма. Но не одни. Притащили туда девчонок. Учились-то в городе все в одной школе. Друг друга знали так или иначе. Но безнаказанность превратила их в зверей. А тут еще и кровь на руках, — Алена коснулась пальцем влажного пятна на столешнице. — Как потом говорили: девчонки стали кричать, одной даже удалось вырваться. Но ее поймали. А потом… – Алена пожала плечами. — Долго издевались. Убили. Что было потом – никто толком не знает. Только в храме взорвался газ. То ли преступники пытались скрыть следы, то ли все случилось по неосторожности. Из компании насильников выжили всего трое. Обожженные, изуродованные, но выжили. На этот уж раз и милиция проявила себя. Только уж ее действия, скорее, спасли ублюдкам жизнь. Горожане разорвать их хотели.
— Да уж – самое время рвать, — покачал головой Андрей.
— А вскоре беда и пришла. Сначала
— И что? Думаете, все дело в разрушенном храме?
— Да. И в тех девчонках, которые в нем сгорели. Их тела собирали по кусочкам. И полностью не собрали. Хоронили одни головешки. В закрытых гробах.
— История – дрянь, — вздохнул Андрей.
В сенях снова послышались шаги, в комнату кто-то вошел. Только теперь Андрей обратил внимание: стемнело настолько, что он с трудом видел лицо сидящей напротив девушки.
— На сегодня поздно, — послышался голос старосты. — Наш гость никуда не торопится? Я прошу от имени всей деревни – всех выживших, — он подошел к столу. — Мы нуждаемся в твоей истории – во всех ее подробностях. Твое появление – большая удача. Возможно, для нас не все еще потеряно, и выход есть.
— А сейчас поговорить нельзя? — спросил Андрей. — Я не буду спать. Нельзя. Могу либо снова исчезнуть, либо просто не проснуться.
— Ночью опасно собираться даже небольшими группами, — проговорила Алена. — Даже здесь, за стенами.
— Призраки?
— Не уверен, что это именно призраки, — сказал староста. — Но да – твари, живущие в развалинах. Ночью они становятся активнее. Заносит их и сюда. Двух–трех человек не заметят, но группу обязательно почувствуют.
— Беда… – протянул Андрей и зевнул. — И что мне делать?
— Сейчас подумаем, — Степан Михайлович прошелся по комнате. — Во–первых, Аленка, брысь домой. Не хватало мне потом перед твоей матушкой отчитываться, где пропадала.
— Она и так знает, где, — удивилась девушка.
— Что я сказал?
Он не повысил голос, никаких угроз, но Алена больше не спорила – вышла из-за стола, попрощалась и растворилась в темноте комнаты.
— У вас есть что-то вроде кофе или крепкого чая? — спросил Андрей.
— Чай. Травяной.
— Можно попросить? И я, наверное, пойду на улицу. Это можно? В тепле не выдержу – уже сейчас выключаюсь.
Староста отошел за печку.
— Извини, обещал тебя накормить горячим, а обманул, — проговорил из темноты. — Совсем мы от гостей отвыкли здесь.
— И что, за двадцать лет никто не приходил извне?
— Ты первый. Знаешь, я ведь до всего случившегося в местной школе работал. Директором. Скажи мне кто тогда, что придется жить за деревянным частоколом и управлять целой общиной, — поднял бы на смех. Я и во всю эту чертовщину с кошмарами и сумасшедшими поверил не сразу. А уж про призраков и вовсе молчу.
— Почему вы ничего не сделали, когда ваши ученики начали терроризировать город? — спросил Андрей.
Степан Михайлович вернулся с большой чашкой, до краев наполненной душистой жидкостью. Аромат стоял такой, будто оказался на цветущем поле.
— Трусом был.
Андрей отхлебнул чай. В голову точно электрический разряд ударил. Напиток действительно хорош. То, что он привык пить в том, внешнем мире, теперь казалось просто водой.
— А сейчас? — спросил старосту.
— Сейчас? — вздохнул тот. — Сейчас глупо махать палкой и бить себя в грудь. Мы все виноваты в случившемся. Мой вклад в этот котел – самый большой. Мои ученики стали насильниками и убийцами. Значит – я недосмотрел. Я не сумел сделать из них людей. Звереныши – дети своего времени. Правильно говорится: ошибки учителей не так заметны, но в конечном итоге обходятся людям очень дорого.