Мертвые сраму не имут
Шрифт:
– Тяжелюща, зараза.
– Отдыхай, пока мы низ разведаем, – тихо сказал Жихарев.
– Угу, – отозвался богатырь.
– И не вздумай курить, – приглушенно предупредил его Жихарев, скрываясь за дверью.
Вскоре внизу вспыхнул свет, просочился сквозь оставленную приоткрытой дверь. Красильников угадал подходящий момент. Он по-кошачьи приблизился к богатырю и сунул ему в спину ствол револьвера. И властно прошептал:
– Тихо! Не шевелись, если жить хочешь!
И тот в полуобороте застыл.
– Оружие?
– З-за
Красильников одной рукой приобнял богатыря, нащупал под одеждой рифленую рукоятку и выхватил револьвер.
– Спускайся, Шило! – донесся снизу голос Жихарева.
– Спускайся, – шепотом приказал Красильников. – Но молча. Чуть что, ты – покойник.
– П-понял, – прошептал богатырь и склонился, чтобы прихватить свою поклажу.
– Не трожь. Сам принесу.
– Угу.
– Ну, где ты там, Шило? – сердито выкрикнул снизу Жихарев.
– Иди! – толкнул Красильников бандита стволом револьвера.
Тот, все еще не до конца понимая, что происходит, скованный страхом переступил через свою поклажу и, как сомнамбула, подошел к лестнице, ведущей в подвал.
– Отзовись. Только без глупостей. Не то… – снова приказал Красильников.
– Иду, – сдавленным голосом отозвался Шило, все еще боясь сделать резкое движение, стал спускаться вниз. Красильников шел сзади, упираясь стволом револьвера в его спину. Не дойдя до решетки, он остановился, а Шило продолжал медленно спускаться, сохраняя в теле все тот же полуповорот, когда еще там, перед входной дверью, ему в спину уперся револьвер Красильникова.
Кольцов наблюдал за всем происходящим, готовый в случае необходимости вмешаться. Но все происходило даже лучше, чем было задумано.
Когда Шило спустился вниз и минул решетку, Кольцов взмахнул рукой.
Болотов тот же час нажал на кнопку пульта. Створки решетки с тихим шипением сомкнулись. Звякнул замок.
Красильников торопливо вернулся назад и предусмотрительно встал на ступенях лестницы, ведущей с первого на второй этаж.
– А редуктор чего не спустил? – набросился на Шило Жихарев.
– Не позволылы.
– Кто?
– Н-не знаю, – уже оказавшись внизу, в хранилище, Шило начал понимать, что избежал смерти. – Якыйсь, з наганом.
Жихарев не сразу его понял, приказал:
– Мотнись, принеси!
– Так той… ворота закрылысь.
– Какие ворота?
– А ось ци, сзаду мэнэ.
Только сейчас Жихарев заметил решетку, которая преграждала им путь наверх.
– Что ты с ними сотворил? – гневно выкрикнул Жихарев и бросился к решетке, схватился за створки, стал трясти, пытаясь их развести в стороны. Но толстые прутья стояли мертво, недвижимо.
– То не я. То оны.
– Кто? Тут никого нет!
– Есть. Мэнэ чуть не застрелыв.
Начиная что-то понимать, Жихарев вновь с яростью стал трясти решетку.
– Подмогни, Шило!
И они, все трое, дружно навалились на решетку, пытались с разбегу свалить ее, затем трясли, пинали ногами. Но все было тщетно: решетка не поддавалась.
– Не мучайтесь, бандиты! – крикнул вниз Кольцов. – Это все же банк! Все против вас рассчитано!
В ответ на голос Кольцова Жихарев выхватил револьвер, просунул его сквозь прутья решетки и в бешеной злобе и бессилии стал палить вдоль ведущей вверх лестницы.
Вверху, на первом этаже, разлеталась штукатурка, падала к ногам Кольцова и Красильникова.
Когда Жихарев прекратил стрельбу и еще не рассеялся дым, он услышал все тот же голос:
– Жихарев! Прибереги хоть один патрон: пригодится!
Жихарев в бессилии опустил отстрелявшийся револьвер и поднял голову. Вглядываясь в дымную синеву, сказал наверх:
– Вроде голос знакомый? Это вы, комиссар Кольцов?
– Узнал?
– Я вас раньше узнал. Еще там, на базаре. Больше недели назад.
– Я тоже там тебя узнал, Жихарев.
– Выходит, вы все свое время на меня тратили? А я-то думал, что вы сбежали.
– Не угадал.
– Выходит, что так.
– И прогадал.
– Значит, постреляете?
– Я в людей не стреляю. Один раз в жизни было такое, всю жизнь жалею.
– Но мы ж тоже люди.
– Вы – не люди. Вы бандиты, грабители. Но все равно я не стану руки пачкать. Посидите тут, поголодаете. Может, друг дружку съедите. А нет, постреляетесь.
– Шутки шуткуете, – Жихарев изобразил нечто подобное улыбке.
– Нет.
– И все же, может, как-то столкуемся? У меня есть что предложить.
– Говори.
– Вы нас выпускаете, а я за это не выдаю вас ни Врангелю, ни туркам. Заметьте, вы уже больше недели здесь, я вас узнал, но не выдал. А мог бы. Еще и крест какой-нибудь на грудь бы повесили. Понимаю, вы сюда не на прогулку прибыли. Вот и делайте свое дело, я вам препятствовать не буду. А потом спокойно уезжайте. На том и расстанемся.
– Нет, Жихарев, не договоримся. Понимаешь, есть такое слово – «совесть», оно тебе незнакомо. Так вот, моя совесть не позволит оставить ни тебя, ни твоих напарников-бандитов живыми. Не имею права. Слишком много горя, страданий, смертей вы посеяли вокруг себя.
Эти слова Кольцов сказал жестко. Жихарев понял: ни договариваться, ни просить пощады – ничто уже им не поможет. Но есть еще случай, стечение обстоятельств, везение: остается надеяться только на них. Бывает, человека вешают, а веревка обрывается. И ему по закону оставляют жизнь.
Жихарев поверил, что нечто подобное произойдет с ними. И гневно закричал:
– Слушай, комиссар! Мы живучие! Мы выживем! И когда мы выйдем отсюда, сдадим вас самому Врангелю. Уверен, он с благодарностью примет такой подарок.