Мертвые сраму не имут
Шрифт:
Снова присел за стол и уже внимательно, слово за словом, прочел полицейское сообщение:
«Как уже сообщалось, двумя неделями раньше была совершена неудачная попытка ограбления русского банка. Спустя время грабители решили повторить попытку и вчера, при попытке сопротивления, были уничтожены. Главарь банды – русский бандит Жихарев, личности остальных двух выясняются. Всех, кто может пролить какой-либо свет на это ограбление, просим обратиться в полицию».
Вот и все! Что там случилось, если не появится Кольцов, он
Если все обошлось для Кольцова благополучно, он должен в ближайшие дни появиться. Или уже не появится никогда. Вполне возможно, он вынужден был бежать. А может, случилось что-то еще худшее. Профессия у него: спаси и помилуй. Каждый день, и днем и ночью, даже в относительно мирное время, рядом со смертью ходит.
Независимо от этого надо что-то предпринимать. Но что?
Постепенно одна мысль, которая нет-нет и прежде возникала в его голове, стала обретать какую-то ясность. И уже спустя совсем короткое время он понял, что должен поступить именно так. Во всяком случае, он сейчас был убежден, что это единственный поступок, о котором он не пожалеет даже в том случае, если его жизнь даст крен в худшую сторону.
На следующее утро он решительно оделся, вышел из домика.
– Генерал куда-то уходит? – спросил Мустафа. – Что сказать вашей жене?
– Скажи, что генерал ее по-прежнему любит. Маруську тоже.
– Это будет ей приятно услышать. Но она захочет узнать, куда вы пошли?
– Генерал еще сам не знает, куда понесут его ноги, – уклонился от прямого ответа Слащев. Он с юных лет верил в то, что, если какая-то мысль овладела им и мозг ее не отбросил, значит, надо приступать к ее осуществлению. Во всяком случае, так он поступал все последние годы, и военное счастье не обходило его стороной.
Миновав прибрежные улицы Галаты, Слащев уселся в фуникулер, еще не до конца зная, что предпримет. Вернее, он не знал, как к этому подступиться, с чего начинать.
Мелькали за окном вагона скромные серые дома, потом вагон долго мчался в темноте туннеля, и на свет он выскочил в совсем другом мире: это был район Пера. Время от времени он замечал на отдельных домах флаги. На эти флаги он насмотрелся там, в заливе Золотой Рог. И здесь они тоже! Их вывесили посольства на своих домах.
Посольство – вот что ему нужно! Итальянское посольство!
Кто-то из пассажиров фуникулера подсказал Слащеву, где ему выйти. И вскоре он уже разговаривал с двумя господами: итальянским консулом и его переводчиком. Русские переводчики появились в консульствах с тех недавних пор, когда в Турции оказалось много русских, сопровождающих Русскую армию, покинувшую поначалу Новороссийск, а затем и Крым.
Ни на что не рассчитывая, Слащев пробился к консулу. Консул сказал, что он рад бы помочь прославленному генералу, но консульства – учреждения, в которых царит рутина.
– В данном случае я говорю о рутине в положительном смысле,
– Мне некогда ждать. Мне они нужны сегодня, – сказал Слащев.
– Увы! – ответил ему консул. И они попрощались.
В коридоре Слащева догнал переводчик:
– Господин генерал! Все не так безнадежно! Господин консул советует вам обратиться в репатриационную комиссию Лиги Наций.
– Что это за зверь? – спросил Слащев.
– Это Комиссия по делам военнопленных и беженцев. Называется комиссия «Помощь Нансена», – объяснил переводчик. – Это буквально рядом.
И уже минут через пять Слащева принимал представитель комиссии господин Колен. Высокий, сухощавый, он торопливо вошел в кабинет и затряс руку Слащева:
– Очень, очень рад вас снова видеть!
– Я тоже. Но скажите, какими судьбами вы здесь? – удивился Слащев. – Насколько я помню, вы журналист. И вдруг: офис, комиссия Нансена?
– Ничего странного. Времена меняются, меняется и жизнь. Можно назвать это служением или благотворительностью. Сюда попал только потому, что знаю русский язык. К тому же журналистика – нелегкая профессия. Устал. Надоело скитаться по свету, – и напомнил: – Мы с вами давно и хорошо знакомы. Помнится, я фотографировал вас в Харькове на банкете. Вас представлял тогда Владимир Зенонович Ковалевский.
Они действительно были давно знакомы. С лета девятнадцатого, и с тех пор несколько раз мельком встречались.
– А фотографий ваших у меня нет, – упрекнул Колена Слащев.
– Нехорошо. Будем понемножку исправляться. Оставьте мне свой адрес.
– Адрес? – удивленно переспросил Слащев. – Знаете, а у меня никогда не было адреса.
– Но вы же куда-то собираетесь ехать?
– В Италию, в Анкону, – и затем Слащев пояснил: – Нет-нет. Я не еду. Только жена и дочь.
– А вы?
– Я не сейчас. Несколько позже. Понимаете, русские постепенно покидают Турцию.
– Правильное решение. Еще полгода – и Константинополь сильно опустеет. Европа принимает не только русских, – и затем Колен спросил: – Так вы хотели бы в Италию?
– Да. В Анкону. И как можно быстрее.
– У нас с вами разное понимание слова «быстрее». Через две недели мы отправим комфортабельный пароход. Места пока есть.
– Мне нужно сегодня. Ну, на крайность, завтра, – сказал Слащев.
– Что так срочно?
– Я должен уехать в командировку, она может затянуться. Я не хочу оставлять жену и дочь в одиночестве.
– Понимаю. Но, к сожалению… – Колен, разговаривая, рылся в своих папках? Что-то искал. – Завтра ничего нет. Послезавтра в Равенну отправляется грузо-пассажир. Он взял восемь человек. Есть одно свободное место.