Мертвых не судят
Шрифт:
— Какой еще партии? — удивился Быков.
— У нас тут всегда одна партия, — убежденно сказал Озод, вздохнул еще раз и повернулся к пассажирке — Уважаемая Гульбахор, вы можете переночевать в доме директора совхоза. Вам специальная комната приготовлена. Пойдемте, я вас провожу.
— Я буду ночевать здесь, — объявила Гульбахор.
— Как можно! — всплеснул руками Озод. — Там гораздо лучше. К тому же на виноградники мы поедем очень рано.
Некоторое время она колебалась, но потом все же приняла приглашение.
Дом директора находился неподалеку. Если для Гульбахор комната нашлась, то Быкова и Озода, естественно,
Крупные яркие звезды дрожали в небе, готовые сорваться и упасть, словно перезрелые виноградины. Стрекотали ночные сверчки, а земля поспешно изгоняла из себя лишнее тепло, набранное за день.
— Кто эта девушка, Озод? — спросил Быков. — Ты ее знаешь?
— Ее отец очень большой человек, — уважительно сказал Озод.
— Кто он такой?
— Сапарджон. — По-видимому, этот ответ Озод считал исчерпывающим, но все же прибавил: — Его весь город знает.
— Что, народный артист или бывший секретарь горкома?
— Нет, — мотнул головой Озод. — Начальник автобазы.
— Действительно, большой человек, — согласился Быков.
Озод уловил в его тоне иронию и оскорбился.
— Ты не понимаешь, — с досадой сказал он. — Сапарджон все может. На него десятки, сотни людей работают. Ему стоит только пальцем пошевелить — вот так! — и сразу все будет сделано.
— Понимаю, — сказал Быков. — Крестный отец, стало быть.
Однако Озод не читал знаменитого романа. И фильма тоже не видел.
— Э-э, — сказал он. — Кто такой крестный отец?
— Самый главный гангстер, — объяснил Быков. — Мафия, знаешь, да? Большой пахан.
Озод немного подумал.
— Да, — согласился он. — Но только не надо так говорить.
— Почему?
— Сапарджон — уважаемый человек.
Быков оценил лаконичность ответа и больше с расспросами на эту тему к Озоду не приставал. Гузапая громко хрустел при малейшем движении, однако это не помешало им уснуть очень быстро.
* * *
На виноградниках они были с рассветом. Ждать долго не пришлось, вскоре появилась бригада — шесть загорелых до черноты крестьян во главе с бригадиром. Они довольно споро принялись за работу, но ровно через полчаса запал их совершенно иссяк, темп погрузки упал раз в десять, и Быков понял, что, если дело пойдет так и дальше, они простоят на этом поле три дня.
Опытный Озод воспринял ситуацию с пониманием и поспешил к бригадиру. Минут пятнадцать они горячо спорили, хватаясь то за голову, то за сердце, то вздымая руки к небесам. Затем звонко хлопнули ладонью в ладонь, и Озод вернулся к машине.
— Совсем испортился народ, — пожаловался он Быкову, доставая из сумки деньги. — Раньше никогда такого не было, клянусь! По сто рублей требуют, ты представляешь!..
Материальное стимулирование немедленно дало эффект. Через два часа машина была загружена под завязку. Теперь бригадир не только неустанно подгонял своих подчиненных, но и сам включился в работу, поскольку на подъезде к винограднику поджидали своей очереди еще два трейлера.
Поехали в совхозную контору оформлять документы. Здесь настроение Озода несколько улучшилось: из уважения к высокой гостье Гульбахор директор совхоза запретил своим работникам брать традиционную взятку за выдачу накладных и справок. Он сам проводил Гульбахор до «КамАЗа» и помог забраться в кабину. Быков понял, что уважение к Сапарджону характерно и для населения сельской местности. Впрочем, Гульбахор вовсе не выглядела польщенной таким вниманием. Скорее это ее беспокоило.
— Зачем ты ему сказал, кто я такая? — сердито спросила она у Озода.
— А что такого? — обиделся тот. — Разве тебя плохо принимали, сестра?
— Да разве в этом дело! — Гульбахор с досадой встряхнула густыми волосами. — Он моего отца знает и, кажется, утром ему звонил.
— Ну и что?
— Вот посмотришь что, — туманно пообещала она. — Дай Бог, чтобы я ошибалась.
Дорога вновь плавно потекла под колеса. Совхозная грунтовка перешла в шоссе районного значения — не широкое, но хорошо ухоженное. Через несколько километров оно выводило на магистраль. Машин здесь было совсем немного, поэтому идущий навстречу салатовый «жигуленок» Быков заметил издалека. «Жигуленок» вначале мчался довольно быстро, но, сблизившись с трейлером, сбавил ход и вовсе остановился. Какие-то люди, выскочив из кабины, проводили «КамАЗ» пристальными взглядами, тут же сели обратно, и «жигуленок» начал резво разворачиваться. Посмотрев в зеркало заднего вида, Быков убедился, что салатовые «жигули» их настигают.
Никто из спутников Быкова пока не видел и не понял происходящего до тех пор, пока «жигуленок» не поравнялся с «КамАЗом» и не засигналил. Из открытого окна машины едва ли не по пояс высунулся человек, требуя знаками, чтобы Быков немедленно прижался к обочине и остановился.
— Не останавливай! — воскликнула Гульбахор. — Это они! Не останавливай, Костя!
Быков и не собирался. Не обращая ни малейшего внимания на маневры преследователей, он с каменным лицом вел машину. «Жигуленок» на время отстал, а когда поравнялся с кабиной «КамАЗа» вновь, из его окна на Быкова смотрело дуло обреза. Они не оставляли Быкову выбора, и это было ошибкой. Он резко крутанул руль влево. Тяжелое колесо «КамАЗа» ударило «жигули» в бок, сбросив с дорога. Водитель легковой машины не успел или не смог затормозить. «Жигуленок» вылетел в поле и буквально вонзился передком в дно первой же ямы, откуда местные жители, вероятно, выбирали глину для построек.
— Что ты наделал? — в ужасе воскликнул Озод.
Быков молча остановил «КамАЗ» и выглянул из кабины. Протекла минута. Потом дверца «жигулей» открылась. Три человека с трудом выбрались наружу. Один из них тут же опустился на землю, оглушенно мотая головой.
— Все в порядке, — удовлетворенно сказал Быков. — Слухи о смерти клиентов несколько преувеличены. Будут жить, можешь не беспокоиться, Озод.
— Поехали! Поехали! — Озоду хотелось поскорее убраться отсюда подальше.
— Спасибо, Костя, — Гульбахор сжала плечо Быкова.
— Эй, сестра, скажи, пожалуйста, что им от тебя нужно? — спросил Озод. — Что за люди?
— Им нужно то, чего я не желаю, — ответила Гульбахор. — Их отец прислал.
Быкову показалось, что Озода сейчас хватит удар. С минуту он лишь по-рыбьи разевал рот и отдувался,
— Как! — вскричал он. — Значит, ты… мы… Ты обижаешь своего отца, не слушаешься его, а мы тебе помогаем?! Константин! Остановись! Немедленно остановись!
«КамАЗ» дернулся и встал.
— Ты что? — сказал Быков, несколько огорошенный воплями Озода.