Мертвым не понять
Шрифт:
Я приняла независимо-кошачий вид, какой обычно напускаю на себя в присутствии прессы. Для Славы это был сигнал, что я защищаюсь, и он немедленно пошел в наступление.
– Вероятно, вы чувствуете свою ответственность за смерть вашего знакомого? Признайтесь, его вам не хватает? Он был как-то связан с вашим писательством, и теперь вы понимаете, что никто другой не мог бы его заменить – ведь так?!
– Да. Мне, правда, очень плохо без него, – признала я. Плечо, которым придерживала трубку, немилосердно болело. – Знаете, теперь я понимаю, что Слава, так звали моего друга, был очень хорошим писателем. Мне так жаль, что все это я поняла настолько поздно… Но, может быть, я все-таки не ошибаюсь и он еще вернется… – Последние слова я произнесла в таком волнении, что могла бы, наверное, растормошить камень. На том конце провода какое-то время молчали. Я заплакала.
– Навряд ли, – брякнул в трубку мой собеседник.
– С чего вы взяли?! Вы же не знаете Владислава… он… он не станет долго скрываться… он не сможет обойтись без своей фантастики, без нас… то есть без меня!
– Он уже обходится.
– Вы хотите сказать, что он мертв?! Откуда у вас такая уверенность? Когда никто?.. – Я чувствовала, что проиграла. – Не вешайте трубку… вы что… вы убили его?!
«Господи, но что я делаю? Он же этого и добивается!» Я лихорадочно соображала, как же мне найти его, нельзя же в самом деле встать и начать обыскивать книжные полки или простукивать раму зеркала. Куда еще может спрятаться писатель, всю жизнь домысливающий за других? А фантаст? Тут тремя измерениями не обойтись.
– Я так хорошо знаю, что ваш друг умер, потому что…
«Только не говори, что убил его! – взмолилась я про себя. – Ведь тогда уже не получится просто взять и вернуться как ни в чем не бывало и ничего не объяснять!»
– Потому что я его… – он засмеялся.
«Нет! Только не это! – Я с надеждой посмотрела на полки. – Как просто – писатель-фантаст уходит в свои книги!..» Встала и не скрываясь подошла к стеллажу. За всю жизнь Слава издал только одну книгу, и именно ее я искала теперь на полках, подгоняя себя, пока мучитель не произнес еще слова, которым будет суждено навсегда лишить Шоршону возможности отступить и вернуться к нам.
– …Потому что я его убил.
Я села. «Ничего. Это же не Слава мне сказал. Не он, а совершенно посторонний мужик. Да я его не знаю! Почему же должна верить?! Ничего я ему не должна!»
– Докажи.
– Что еще доказывать, ты вообще-то соображаешь, что говоришь, или…
– Я его мертвым не видела.
– А то, что уже столько времени ни слуху ни духу?
Я сглотнула. Конечно, он знал про камеру, потому и устроил себе видео-уход, но показал ли мне пленку Пава? Сомневаюсь, что у него есть и такая информация.
– Почему ты его убил? Если убил, конечно.
– Потому что так было предопределено. Понятно?
– Кем предопределено? Вы же, как я поняла, сами в творцы метите.
– Куда мне в творцы. Я всего лишь корректирую движения сих малых и слабых духом.
– Один мой знакомый считает, что писателю, который грешит в своих произведениях, следует калечить руку. Жестоко, конечно, но… – «Нет, найти эту книгу невозможно. Куда же он еще мог спрятаться?»
– Ваш знакомый явно не рожден быть господином. А вот вы – совсем другое дело. Я поражаюсь – не каждая женщина вот так станет разговаривать с таким как я, да еще и после всех сделанных сегодня признаний. Но время позднее, думаю, нам следует сказать друг другу «спокойной ночи» – и баиньки.
– Постойте! – выкрикнула я. – Так же нечестно. Приходите сюда прямо сейчас! Я хочу продолжить начатый разговор! Меня интересуют предопределения и вообще… – Я посмотрела на себя в зеркало. Видок не ахти – волосы растрепались, глаза заплаканы, на правом тушь потекла…
– Вы соображаете, что предлагаете мне? – он то говорил низким нечеловеческим голосом, наверное, через специальное устройство, то забывался и тогда становился самим собой.
«Двойственность – опять эта двойственность…»
– Я понимаю – но чего мне бояться? Вы охотитесь не на меня, а на Риту Белкину. Она в больнице.
– Но если вы узнаете, кто я, мне придется и вас убить. В то время как я хотел бы, чтобы вы поняли всю прелесть положения человека, решающего за других их судьбы.
– Убить меня?! – «Да Слава это или нет?»
– А что в этом такого? Я не стремлюсь к афишированию своей личности.
– Я хотела спросить – вот вы говорите: один человек создает сценарий и заставляет в него поверить и затем играть по нему других. Правильно? А как же тогда я? Вы же не ждали моего появления в квартире Маргариты?
– Что вы споетесь с Ритулькиным, не знал, но все остальное… Я не могу пока рассказать вам. Это часть плана – скажу только, что я нашел вас и теперь вам предстоит найти меня. Как вам такая игра, прекрасная Диана?
– Что значит нашли меня? Вы же сами признаете, что не знали, что я приду сюда?
– Зато я знал нечто другое. Вы думаете, что вся эта история началась, когда вы взялись написать пьесу, навеянную переживаниями печально известной актрисы?
– Я не говорила вам о пьесе! – «Вот ты и попался, Славка». Я, уже не скрываясь, рыскала по полкам – книги с надписью «Павел Зерцалов» на корешке не было. Писатель-фантаст может спрятаться в собственной книге, но станет ли он с таким же успехом скрываться за переплетом любой другой? Ведь что такое книги, как не мир слов, расставленных в соответствии с принятой автором в этом мире гармонией. Слова распадаются на слоги, те, в свою очередь, на буквы – буквы – строительный материал… Нет, не то… Это не похоже на Владислава.
– Молчите и слушайте! – вдруг взорвался мой собеседник. – Она ведь попросила помощи, потому что я преследовал ее! Как же я мог не знать? Вы думаете, что это и есть начало истории? Что за глупость! Но это вам предстоит домыслить самостоятельно, потому что теперь вы станете моей жертвой!
«Боже! Только не это! – Я почувствовала, что мокрое платье вдруг похолодело и противно прилипло к телу, я сжалась, ощущая себя как под колпаком. – Вот что значит выражение «За что боролись, на то и напоролись!»
…Да, теперь вы замените Марго. Мне надоело гоняться за этой полудохлой бабой. Пусть ею занимаются врачи. Вы – совсем другое дело, хотя тоже вещь, роскошная, дорогая вещь. Кто-то однажды поставил перед вами некрасивого молодого человека и сказал, что отныне он будет вашим другом. И вы согласились, не задумываясь, не удосужившись даже рассмотреть свое приобретение! И вот в один прекрасный день кто-то отбирает у вас вашего «друга», ломая при этом всю вашу жизнь. И вы снова смиряетесь. Все, на что вас, Диана, хватает – это скулить по поводу разлуки и строить нелепые предположения о том, что потерянное можно будет когда-нибудь вернуть! Так я вам скажу – ни-ког-да! Я разуверился в вас – какое-то мгновение я еще думал, что вы человек, но на поверку вы оказались обыкновенной тряпкой! Дешевкой! Вы… вы не годитесь для того, чтобы править… вы обречены на вечное униженное состояние рабыни! Прощайте!.. Я проклинаю вас, вы никогда не сможете броситься в пропасть с пустыми руками!