Мертвым не понять
Шрифт:
Когда температура понемногу начала отступать, явился Ян Касарес – брат Линды, притащив с собой целую сумку книг. Я читала, впитывая, вампиря, наслаждаясь. Борис Виан, Октав Мирбо, Эдгар По, Маркиз де Сад… Искала себя новую, собирая по золотым пылинкам слова и образы…
А однажды несколько рассеянный Пава, в розовом кружевном фартуке и с тряпкой, которую он мял в руках, впустил в комнату красивую зеленоглазую шатенку в чернобурке.
Маргарита придирчиво оглядела спальню, ну совсем как я тогда в ее доме после презентации, и тоже, кажется, осталась довольной.
– Я хотела поблагодарить тебя… – Она помолчала, присаживаясь на стульчик, предусмотрительно поставленный Павлом для гостей. – Знаешь, а я решила уехать. Слишком много грустного связывает меня с этим городом…
– И куда? Хотя, наверное, из тех сбережений, что оставил тебе муж… – Только сейчас я подумала, что на самом деле не знаю ровным счетом ничего об этом мертвеце.
– Нет… – Она печально улыбнулась и, жеманно поводив плечами, вылезла из темной лисьей шубы. – У меня ничего нет, кроме квартиры, разумеется. Ее я продам, хотя жалко.
– Ничего? – Я удивленно уставилась на нее. – Но коллекционер… кстати, а что именно он собирал?..
– Что? А я-то думала, ты все знаешь, неужели Шор… – Она потупилась, сомкнув красивые пальцы на горле. – Когда-то у Эдуарда, моего мужа, была недурная коллекция драгоценных камней… но…
Я смотрела на нее во все глаза.
– Неужели ты и вправду ничего не знаешь?..
Вошедший Зерцалов принес подносик с чашками, я жестом пригласила его остаться. Поняв это, Маргарита ждала, меряя моего ненаглядного оценивающим взглядом. Пава пробежался на кухню еще пару раз, чтобы не отвлекаться, и после того как влил в меня отвратительного вида и вкуса отвар и отрезал гостье кусок торта, она наконец продолжила.
– До Эдуарда я уже пережила пять разводов, и у меня был друг, с которым мы время от времени встречались у него дома. Все как у всех – надеюсь, вы не осуждаете подобный образ жизни?..
Мы единодушно выказали свое одобрение, Маргарита отпила немного чая.
– …Когда я познакомилась со своим будущим мужем, я, естественно, оставила Альберта. Но он появился снова.
«История шантажа, рассказанная Шоршоной, только по второму кругу», – устало подумала я, удрученно глянув на Зерцалова.
– …Мы возобновили отношения. А надо сказать, что у Эдуарда была настоящая страсть рассматривать свои камни, гладить, разговаривать с ними, складывать вензеля и гербы… Он мог часами, не поднимаясь от стола, двигать тонким пинцетом то один, то другой экземпляр.
Кстати, когда Эд решился наконец признаться мне в любви – знаете, что он вытворил? Он сложил из всего, что у него было, мой портрет в полную величину. Представляете?!
Мы восторженно закивали.
– …Какие же вы оба хорошенькие! – Рита облизала темно-вишневые губы. – И вот роковое стечение обстоятельств – мой любовник Альберт был фотографом. И именно его фотографию Эдуард взял за образец для создания своего шедевра.
– Прости, – не выдержала я, – а какого размера была эта драгоценная женщина? И из каких камней было выложено тело? – Внутреннее чутье подсказывало мне, что это было ню.
– Я же сказала уже – в натуральную величину! – гордо сообщила она. – А материал для тела… ему, естественно, пришлось воспользоваться просто золотом.
– Естественно – не безобразно, – лукаво заметил Зерцалов, подливая мне кипятку.
– Да. – Она не заметила его настроения и восторженно продолжила: – Глаза были из чистого изумруда, губы – рубины, волосы… – В этот момент Рита вдруг перестала быть красивой женщиной и, к крайнему моему разочарованию, превратилась в дорогую, но глупую куклу. – …На запястьях и лодыжках сияли бриллианты, в ушах… Хотя, какое это теперь имеет значение?..
Однажды в субботу я, как обычно, навестила Альберта. То есть, я не видела его. Я сидела и ждала.
– У вас, должно быть, был ключ? – спросил Павел, отставляя пустую чашку и удобно облокачиваясь о спинку стула.
– Естественно. – Дама попыталась уничтожить Зерцалова взглядом, но принц и не такое видывал. – Я ждала, смотрела фотографии, слушала музыку, пила кофе, злилась… Прошел час, а Альберта все не было. – Рита посмотрела на нас сделавшимися вдруг затравленными глазами. – Его комната, – продолжила она менее амбициозно и тихо, – его комнатка была маленькая, узкая – одна кровать и тумбочка. На стене полки с проигрывателем, книгами и пластинками, зеркало и всякое такое… Перед комнатой предбанничек со столом и табуретками, в кухне вообще негде повернуться, ванна – кошмар! – сидячая, туалет… Но что это я?.. – Ее руки задрожали и самопроизвольно задвигались, как два белых краба, на безымянном левой руки поблескивал перстенек с александритом.
– …Я сидела на кровати… Там еще был такой длинный белый подзорник, как раньше делали… Я ему еще говорила, мол, мало того, что ё конце двадцатого века он спит на железной кровати с шишечками, да еще и этот подзорник… А он все смеялся! Смеялся! Смеялся! – Плечи Риты затряслись. – Вот под этим подзорникомон и лежал… то есть, за ним… а я на кровати… – Она заплакала, утирая слезы пальцами. – Я хотела уже уходить – тут шум, гам, влетают трое в милицейской форме, хватают меня. Я испугалась и помню все, как если бы это был сон. Поднимают подзорник – точно знали, где искать. А там… сначала я увидела руку…
Мы застыли, ловя каждое слово.
– …Протоколы, отпечатки… О, господи!..
Пава поднялся и подал Рите носовой платок, та поблагодарила взглядом и отпила немного остывшего чая.
– А потом они взяли ту самую фотографию, с которой Эдуард меня из камней и золота выкладывал, и при нас с мужем, это было уже на Моховой, разрезали ее на части – мол, со мною будет то же самое.
Но он от меня не отказался – я даже не поверила. Вот так и пошла коллекция – они ему присылают коробочку из-под торта, а в ней, скажем, глаза с фотографии. Он им обратно изумруды, они бумажную руку – он им руку из золота с брильянтовым браслетом и рубиновыми ногтями. – Она вздохнула и улыбнулась. – Так коллекция и уплыла… а за нею и Эдуард. Я, когда выходила замуж, еще не знала, что он такое сокровище!
Только я ведь понимаю, что они просто так теперь не отстанут. И потом, боюсь, они ведь не просто так милицию изображали – думаю сейчас, когда Эдика нет, меня арестуют за убийство Альберта. Так что я в бега… – Рита вновь улыбнулась и слабо развела руками. – Против этого, извиняюсь, не попрешь.
Мы молчали, зная, что она права. И еще – что новое расследование нам как «не по рылу каравай».
Какими мы были наивными.
12
«Я ЖИВА!..»