Мертвый петух
Шрифт:
— Ну что, Тира, у вас все в порядке? Вы придете завтра? — таинственно осведомился он. — Мой друг, Эрнст Шредер, тоже там будет. Недавно его бросила жена, и идея пойти со мной на праздник пришлась ему по душе.
В субботу, около пяти часов вечера, мы с Беатой прогуливались в центре Вейнгейма. В шесть я попыталась ненавязчиво завлечь ее в нужный переулок, чтобы немного посидеть там и отдохнуть. Но не тут-то было! Беата оживленно подзадоривала мужчин, собирающихся испытать свои силы на одном из аттракционов.
Пунктуальностью мы похвастаться не могли: была уже четверть седьмого, когда мне наконец удалось уговорить ее присесть. Кроме того, за нужным
Между тем эти двое уже стояли рядом с нашим столом.
— Извините пожалуйста, вы не могли бы немного подвинуться? — спросил хитрюга Витольд у супружеской пары, сидевшей напротив нас.
Беата возмутилась:
— Здесь и без того тесно! Видите стол подальше? Там у вас точно будет больше шансов найти место.
Однако муж с женой встали. Они сказали, что уже собирались уходить, а расплатиться могут у стойки. Через секунду доктор Шредер уже сидел напротив меня, а Витольд — напротив Беаты.
— Ах, — воскликнула Беата, — я знаю, кто вы! Вы же Райнер Энгштерн, вы каждый год приезжаете с лекцией в народную школу в Геппенгейме!
Витольд кивнул.
— Меня зовут Беата Шпербер, — сказала она. — А это моя подруга Рози Хирте.
Доктор Шредер также представился.
— Мне кажется, что имя Розмари вам не совсем подходит, — бесцеремонно заявил Витольд. — А у вас, случайно, нет другого?
— Тира, — выдохнула я.
Беата посмотрела на меня с изумлением:
— Рози, этого не может быть! Ты никогда мне об этом не говорила!
Я смело взглянула Витольду в глаза и сказала:
— Знаете, мне кажется, что Райнер тоже не совсем ваше имя.
В скором времени мы уже называли друг друга вторыми именами. Беата предложила всем нам перейти на ты. Оказалось, что у Эрнста Шредера было только одно имя, но Витольд прозвал его Хаким, потому что, прежде чем стать аптекарем, тот учился на врача [13] . Второе имя Беаты было Эдельтрауд, но она категорически запретила нам так себя называть.
Друг Витольда Эрнст, он же аль-Хаким, долго рассказывал мне о том, что его жена уехала в Америку, сын остался на второй год, а с Витольдом они познакомились в СДПГ [14] . Этот лысеющий человек был очень общительным и приятным, но мне хотелось говорить только с Витольдом, лишь ему дарить свои взгляды и улыбки. А вот Беата уже нашла с ним общий язык. Если ей нравился мужчина, она забывала обо всем на свете. Вполуха я прислушивалась к их разговору. Вначале они вели крайне серьезную беседу о программе для высших народных школ, затем в шутливом тоне принялись сплетничать об одном чудаковатом пожилом преподавателе, а под конец развеселились так, что смеялись до слез и никак не могли остановиться. Мне было немного неприятно, что я не могу посмеяться от всей души вместе с ними. Но в то же время я не хотела обидеть дружелюбного доктора Шредера. Нужно было принимать участие в общем разговоре и держать себя вежливо. Но чем больше оживлялась сидящая рядом со мной Беата, тем быстрее улетучивалось мое хорошее настроение.
13
Хаким (араб.) —
14
СДПГ — Социал-демократическая партия Германии.
Между тем люди за нашим длинным столом пьянели все больше и кричали все громче, так что становилось трудно продолжать разговор. Тут Беата повернулась ко мне:
— У тебя что, голова болит? Ты сидишь с таким мрачным лицом!
Я заверила ее, что все хорошо, но, может быть, стоит поискать другое место, где воздух посвежее, а отсюда уйти. Я надеялась, что тогда мне удастся сесть рядом с Витольдом или хотя бы напротив него. Возражений ни у кого не было. Витольд даже подмигнул мне исподтишка, и у меня немного отлегло от сердца.
Мы шли узенькими переулками, которые были с любовью украшены разноцветными фонариками. Эрнст Шредер затащил нас в тир:
— Мы добудем нашим дамам прекрасный цветок!
От стрельбы мне стало не по себе: у нас с Витольдом с этим было связано слишком много неприятных воспоминаний. Эрнст Шредер продолжал упражняться в меткости, пока наконец не выиграл жуткую лиловую орхидею из пластика, которую галантно преподнес мне. Витольд пробовать не стал: сказал, что не хочет и не умеет стрелять.
Тут Беата выпалила:
— Я сделаю выстрел в твою честь!
Она сразу же попала в цель. Во всем, что касалось ловкости, у нее был талант от природы. Ей досталась красная роза, которую она долго пристраивала к воротнику рубашки Витольда. По-моему, она слишком за ним увивалась. Потом она весело заявила, что хочет покачаться на деревенских качелях.
— Тут уж я пас, — сказал пухлый Эрнст, — у меня при одном взгляде на качели начинает кружиться голова.
Мне тоже не очень хотелось, чтобы вся эта толпа заглядывала мне снизу под широкие юбки. Но моим мнением никто не интересовался. Беата просто взяла Витольда под руку, и вскоре оба взмыли ввысь. Они стояли на качелях совсем близко друг к другу и весело хохотали. Это было пошло до отвращения.
Наконец они спрыгнули на землю. Витольд выглядел очень бледным и больше не смеялся.
— По-моему, тебя сейчас стошнит. Не забывай, что тебе уже не двадцать, — дружелюбно заметил Хаким.
А вот Беата не упускала возможности прикинуться двадцатилетней девушкой, хотя была ровно на три месяца старше меня: она заявила, что голова у нее никогда не кружится и что профессия кровельщика или трубочиста подошла бы ей как нельзя лучше.
Витольд не слушал ее: он пытался добраться до ближайшей скамейки.
— Слушай, старик, — сказал Эрнст Шредер, — приди в себя! Ты что как в воду опущенный? Или тебе совсем худо стало?
Витольд судорожно сглотнул.
— Представляешь, я взлетаю на качелях, хохочу во все горло, издаю какие-то обезьяньи звуки и вдруг замечаю внизу двоих учеников из Ладенбурга!
— So what? [15] — наивно воскликнула Беата. — Учителя, что же, вовсе не люди?
Эрнст поспешил разъяснить ей ситуацию:
— Райнер на больничном, и ученики думают, что он лежит дома, в постели. И вдруг они видят его на качелях! Они могут подумать бог знает что. Теперь, если они решат прогулять урок, то, чего доброго, будут его шантажировать.
15
Ну и что? (англ.)