Мертвый Пинкертон

Сорокин Александр Сергеевич

– Значит, этот…Стефан хочет от тебя детей, - заключила Рита. – Мужчины перед смертью всегда хотят, чтобы женщина кого-нибудь им родила. Наследника, продолжателя дела. Бабушка мне так говорила. Но он может заразит тебя и ребенка тоже.

– А любит он меня?

– Может он всегда любил тебя, тайно…

Полина задумалась.

Приехали на " Мосфильм". Заплатив известную сумму денег, Полина и Рита получили право считать себя артистками " Мосфильма". Они заполнили анкеты, написали, где учились, какие языки знают, какими видами спорта занимались. Толстая рыхлая тётка тщательно пересчитала купюры, наклеила фото на картонки, другие фотографии засунула в отдельные кармашки сзади карточек и поздравила девушек с началом творческой жизни. Рита была в экстазе.

Ей захотелось пересмотреть всю картотеку " Мосфильма". Наверняка другие девушки менее привлекательны, их поставили на актёрский учёт исключительно за плату, Рита и Полина достойны сниматься в кино куда больше. Скоро они пойдут нарасхват. Режиссёры и продюсеры сцепятся из-за них в рукопашной. Домашние телефоны оборвутся от предложений. Девушкам останется выбирать. Вежливо отказывать стоящим в очереди киноменам, к сожалению их график перегружен, позвоните, пожалуйста, этак месяца через три. Рита предупредила Полину, что главное в этом деле, чтобы голова не закружилась, что бы оставаться скромным, не забывать родителей и друзей, а там пусть Голливуд сменяет Канны, а Венеция Берлин. Толстая тетка пояснила девушкам, что чтобы смотреть карточки других актёров и актрис, опять следует заплатить, ибо это называется работой в актёрском отделе. Сумма оказалась большой, но приемлемой. Рита заплатила деньги Хмелькова, и девушки окунулись в мир звёзд. Действительно, другие девушки, даже с актёрским образованием и уже снимавшиеся, были хуже. Рита и Полина шёпотом обсуждали в каких туалетах они выйдут на подиумы фестивалей, если их заметят. То и дело они узнавали на карточках известных актрис. С сего дня они были среди них, в своей компании, хотя девушки сходились во мнении, что некоторые звёзды сияют незаслуженно, они им не нравились. Вполголоса возникали споры, когда мнения девушек разделялись. Рита покосилась взглядом на тётку за столом и предложила Полине посмотреть мужчин. Вот они красавцы, знаменитости. Вновь горячее обсуждение, спор. Вдруг Полина и Рита вздрогнули одновременно.

– А этот что тут делает?

С актёрской карточки на Риту и Полину самодовольно смотрел Константин Львович Завгородний. Сзади в бумажном кармашке лежали другие его фотографии. И фамилия, и имя, и отчество на карточке тоже сходились. Было написано, где и когда Константин Львович учился, что он знает английский, водит автомобиль и занимается плаванием.

– Зачем ему всё это? – спросила Полина.

– У него же "Мерседес", джип, охрана, фирма…- перечислила Рита…-Наверное, для души…- предположила она.

– Возможно, до того, как он сделал карьеру, разбогател, - сказала Полина,- Константин…- ей уже сложно было добавить Львович, -…снимался в кино…А потом забыл сняться с учёта, не стал заниматься.

Девушки задумались, внезапно им открылось, что кино нечто низшее, что бросают большие люди. Бизнес, политика – это да, а что кино?!

– Но я никогда его ни в одном фильме не видела…- заметила Рита.

– Я тоже, - согласилась Полина.

– Смотри, тут в карточке написано, что Завгородний учился в Щукинском училище, но не закончил.

С карточкой Завгороднего девушки подошли к сотруднице актёрского отдела.

– Скажите, а вот этот…актёр часто востребован?

– Костя?... Довольно часто. Я его давно не видела. Опять, наверное, где-то снимается. Да вы позвоните ему, Костя человек безотказный. Мы телефоны только режиссёрам и ассистентам по актёрам даём. Вам даю по исключению, не говорите, где взяли.

Полина догадалась, что деньги, которые они заплатили с Ритой за регистрацию в актёрском отделе, вряд ли достигнут мосфильмовской кассы.

Стефана обследовали на педикулёз и заставили помыться. Выйдя из душа, он увидел трёх медработников пугающе оглядывающих его. Помимо медсестры, плотной крашенной блондинки, приведшей его в помывочную, присутствовал принимавший его врач и ещё один, неизвестный ему доктор с бледным осунувшимся лицом, нескладной тощей фигурой, обтянутой коротким, как пиджак, белым халатом.

–

Подождите, не одевайтесь, - сказал принимавший врач.

Он и новый доктор подошли поближе, развернули Стефана к свету. Он стоял на резиновом рубчатом половике, постеленном на кафельный пол. Вокруг пояса Стефана была обмотана простыня, по икрам катились капли воды.

– Странна форма кахексии, - сказал принимавший врач.

– Дистрофия, - заметил новый доктор.

Оба с интересом рассматривали худое с выступающими рёбрами тело Стефана. Апатичное лицо принимавшего доктора осветилось улыбкой:

– Нет, Анатолий, кахексия неясного патогенеза, - врач запустил под простыню короткие толстые пальцы. Стефан почувствовал, как ногти скребут ему по низу живота. Врач зажал пальцами складки кожи рядом с пахом, сквозь линзы очков заглянул Стефану в глаза.- Жировые отложения есть, но крайне незначительные. Брюшные рефлексы сохранены.

– Обратите внимание, Антон Валерьянович, как бьётся брюшная аорта, - новый врач указал тонким пальцем под рёбра Стефана. – Как ни парадоксально, возможно это вариант синдрома Иценко-Куминга.

– Я склоняюсь к нетипичному Альцгеймеру, - принимавший врач взял Стефана за нижнюю челюсть. – Больной, покажите язык…

В коридоре послышался топот лап. В душевую влетел Пинкертон и тут же разразился неистовым лаем в адрес врачей. Принимавший врач, которого называли Антоном Валерьяновичем, прекратил обследование:

– Это что за тварь?

– Хорошая собачка, - виновато сказала медсестра , протягивая Стефану комплект больничной одежды, полосатую пижаму и коричневые штаны.

– Немедленно уберите! Она мне всё отделение загадит.

– Это собака больного, Антон Валерьянович. Мы с ним договорились, пока он на обследовании, собачка поживёт у меня.

Стефан одевался.

– Как же ты, Лиза…Елизавета…животных любишь…- заметил Антон Валерьянович, немного сбавив начальственный тон. – Чтобы к вечеру собаки не было. Больного поместите в семнадцатую палату. Толь, возьмешь его к себе?

– Хорошо, Антон Валерьянович, - покорно согласился доктор.

Медсестра повела Стефана к лифту. Поднимаясь на девятый этаж, она поведала, что Толя – Анатолий Леонидович Сергачёв – определён лечащим врачом Стефана, Антон Валерьянович Балюбаш – заведует отделением. Саму медсестру, как Стефан успел узнать раньше, звали Елизаветой Фроловной Цветковой, можно просто – Лиза.

Стефана поместили в двухместную палату. Из окна открывалась панорама на город. Соседом его оказался ветеран, дядя Коля. Он страдал ревматизмом сердца. Детей у дяди Коли не было, жена умерла. Дядя Коля сразу спросил Стефана, не предлагали ни ему врачи лечение импортными средствами. Невероятная худоба Стефана в глазах людей тут же делала его больным. Ни врачи, ни пациенты не сомневались, что его следует лечить. Вопрос стоял, от чего и чем. Стефан и сам уже смирился с мыслью, что он чем-то болен, в самом деле, нельзя же есть без меры и не поправляться, выглядеть как скелет. Стефан отвечал, что никаких лекарств ему ещё не предлагали, он на обследовании. Дядя Коля участливо покачал головой. О себе он охотно сообщил, что спустил на лекарства все свои скудные сбережения и пенсию, теперь собирается и квартиру отписать медсестре Лизе, лишь бы лечили хорошо. В семнадцатой палате дядя Коля лежал уже полгода. В больнице он знал всех и вся.

Данила сидел в "Дарах природы". Бармен куда-то отошёл. Тусклый свет лился из красных ламп. Лёлик негромко говорил, Данила слушал, вертя в руках чашку кофе.

– Тебе не следует приходить в наш клуб, Данила, - Лёлик провёл загорелой рукой по бледному запястью Данилы. – Начальство делает замечания.

– Отчего же так? Если ты здесь работаешь, значит, принадлежишь любому, кто заплатит.

– Это так. Никому нет дела, что у мальчика-проститутки есть сердце. Он умеет и хочет любить. Им наплевать! – Большие серые глаза Лёлика наполнились слезами, он тряхнул головой, подвески серебряных серёг зазвенели у него в ушах.