Мертвый угол
Шрифт:
Климов вспомнил свое знакомство с Федором, его вопрос: «А дочку тоже убивать?», боязнь Дерюгина, что дочка станет ведьмой, и его угрозу расправиться с женой. Это было более, чем странным. Впрочем, и знакомство Климова с дочерью Федора было ничуть не лучше.
«Мистика какая-то», — подумал он и ласково попросил девочку ждать папу возле мамы.
— Его вызвали по делу. Он ведь тракторист. Причем, хороший.
— Да, папа — хороший, — сразу согласилась девочка и подняла глаза. — А можно я здесь посижу? Мне страшно
— Этого мне только не хватало, — сокрушенно сказал Климов и позволил девочке остаться. — Только — тихо! — Ой прижал палец к губам. — И — чтоб нас никто не слышал.
Повернувшись к двери, он осветил кодовую панель замка и начал набирать цифры.
Глава тридцатая
Дистанционный взрыватель с усиком-антенкой Климов нашел сразу — под вторым газгольдером. Это был небольшой магнитный кругляш, величиной с хоккейную шайбу. По виду — безобиднейшая штука, но по сути — адская машина. Огромные ребристые цистерны, в которых находились тонны сжиженного удушающего газа под большим давлением, в доли секунды разнесло бы на куски. На клочья стали и титана. Стоило бы только радиосигналу привести взрыватель в действие. И — все. Мгновенная агония и смерть. Вместо людей — одно воспоминанье..
Из восьмой штольни надо было уходить.
Климов спешил.
Он сам себя «подвесил» — подцепил на крючок взрыва.
Уйти, уйти, как можно дальше от людей, от камеры газгольдеров, от смерти — вот все, что занимало его мозг, что им руководило.
С лихорадочной тщательностью он обследовал соседние цистерны, обнаружил под одной из них противотанковую мину, вывернул и спрятал у себя в кармане детонатор, обшарил с фонарем укромные места гибельной штольни, убедился, что нигде больше взрывчатки нет, и вновь захлопнул кодовую дверь.
Теперь он был опасен для людей, сам — для себя.
Когда он довел дочку Федора до лестницы, к которой был прикован «Медик», в бомбоубежище раздался бас Петра.
— Юра, мы здесь!
Климов ответил, и они вскоре обнялись.
— Как ты?
— Жив.
— А ты?
— Живехонек!
Петр еще раз было облапил Климова, но тот посторонился,
— Осторожно: детонатор.
— Давай его сюда, — протянул руку Петр и возбужденно произнес: — Сейчас мы его… мигом.
Он рванулся к двери бомбоубежища, открыл ее, швырнул со всего маху детонатор в стену и до слуха Климова донесся донесся хлопок взрыва. Или выстрела. Тугой, короткий, с присвистом хлопок. Как будто кто-то сказал: «Б-а-к!» и сразу же добавил «эс».
Федор, подхвативший дочку на руки, глянул на Климова, тот — на него.
— Бэк-с, бэк-с, — с твердым присвистом ударили один и второй выстрелы, и Петр начал оседать на землю.
Стреляли из пистолета с глушителем.
Когда Климов с Федором склонились над Петром, Климова
Мгновенно выкатившись из бомбоубежища, Климов выстрелил в метнувшуюся тень. Вскочил и побежал. Пустил вдогонку убегавшему две пули, свалил наземь. Стрелял совершенно спокойно, потому что нервничать было некогда. Свалил и охнул — кубарем перелетел через того, кто бросился ему под ноги. Едва успел сгруппироваться. На бегу. Летя головой вниз.
Напавших было двое.
— Федор!
Голос Климова сорвался от удара. Били точно.
Если бы не интуиция, простился с жизнью. Нож поранил шею: вспорол кожу и сломался о бетонный пол.
Рванувшись вбок, он успел выстрелить. Не целясь. Наверное, попал в пах или в бедро.
Отбил второй нож.
Покатился.
Вскочил на ноги, упал — сбили подсечкой.
Выстрелить не удалось: пистолет вылетел. Да и патронов в нем не оставалось. Блок и выпад. Локоть и колено. Блок. Прыжок. Немыслимый прыжок и винт, и блок, и серия ударов.
— На! На! Й-е!
Удар в локтевой сгиб, крик боли, стукнувшийся оземь пистолет.
Еще! Еще! Резко и чисто.
Мимо.
Удар в челюсть, в лоб — и Климов отлетел к стене.
Откуда появился третий, он так и не понял. Стоял он крепко, спружинив колени, словно влитой. В руке его поблескивала сталь.
Мрак подземелья стал еще мрачнее.
Шум за спиной заставил третьего рвануться, сделать выпад, поднырнуть под локоть Климова и перекинуть нож из руки в руку.
— Ха!
Он боднул воздух, пустил пену и затих. Бесшумный воздух с присвистом свалил его на землю.
— Федор!
Предупреждающий зов Климова немного запоздал. Федор упал. В него всадили сразу две коротких очереди. Сзади. Подхваченный им пистолет с глушителем ударился о землю.
— Где они? — внезапно для себя заорал Климов и тотчас отскочил к противоположной стене. — Глуши ментов, братухи! — Он взъярился. Выдернул из-под убитого бандита автомат и полоснул огнем потемки. — Бей лягавых!
Выкрикнул и отступил назад.
Нарочно начал пятиться, стреляя.
— Глохни, кореш.
Климов обернулся.
Эту рожу можно было назвать зверской, но обижать какого-нибудь зверя не хотелось.
— Фу! — он демонстративно отер пот со лба и радостно осклабился. — Всех морганули?
— Вроде, — просипел названный «кореш» и приставил автомат к затылку Климова. — Кликуха и пароль? Да поживее.
— Падлы! — вместо всякого ответа выругался Климов. — Оперсосы! «Чистого» смарали, Чифаря, братана Гойду! — он скривился, пустил слюни, загундосил, мелко и припадочно трясясь. — Да я за «Чистого»! да я… — он уже бился, — всех вас, суки… — Кровь текла по шее, неприятно липла, и у Климова невольно голова валилась на плечо, пережимала рану.