Мерзкий старикашка
Шрифт:
— Однако, — настоятель чуть улыбнулся, — не ты ли ратовал за строгое соблюдение традиций, хранящих Мировую Гармонию? А ведь изображение образов богов на досках и помещение их в домашних храмах вместо статуй святых и небожителей вовсе не в традициях Ашшории.
— Традиции-то, это хорошо, разумеется. Просто замечательно. А то, сколько стоит статуэтка самого разбесполезного божка, это просто безобразие. Образы на досках, да пусть бы даже и на простой бумаге, бедняку приобрести куда как менее накладно. В результате, у него этих образов в доме больше, а больше изображений богов — значит выше и благочестие. А примас все за каменные да металлические статуэтки цепляется… Нет, отец-настоятель, традиции важны, безусловно, но не надо путать их с косным ретроградством, — я вытащил из-под рясы самодельный, только вчера перед самым сном прошитый блокнот с деревянной обложкой, и положил на стол перед Тхритравой. — Новому, если оно полезно, надо завсегда дорогу давать.
— Что это? — спросил Тхритрава.
— Это, отец мой, офигенная экономия места в библиотеке, — ответил я. — Ну и, кроме того, мой трактат о искусстве рыбной ловли.
— Вот как? Любопытно, — настоятель взял книжицу в руки, повертел немного, затем догадался раскрыть и пролистать несколько страниц. — Интересная концепция. И, действительно, занимает места менее, чем тубус со свитками. Хм, не знал, что ты умеешь рисовать…
Блин, палево! В отличие от меня Лисапет-то до пятого класса в кружок рисования не ходил.
— Повода не было для художеств. Ты мне лучше скажи, нарисует Конклав примасу афронт, если будет пользоваться царской поддержкой?
— Трудно сказать заранее, — вздохнул Тхритрава, возвращая книгу мне. — Конклаву потребуются для этого основания более веские, чем недовольство проводимой им политикой.
Ну, это мы тебе, Владыко, обеспечим.
— Ох, засиделись мы с тобой, отец-настоятель, — я поднялся из кресла. — Можем на заутреню опоздать.
— И тогда нарушится Вселенская Гармония? — чуть улыбнулся прелат.
— Непременно, — ответил я. — А еще братия от изумления просто охренеет.
Уже в дверях настоятель окликнул меня.
— Прашнартра, — спросил он, — зачем тебе мальчик?
Я пожал плечами.
— А кому я что хорошего в этой жизни сделал? Годы уже преклонные, детей нет, хоть об этом охламоне позабочусь. Все равно монах из него вышел бы никакой, а я к парнишке привязался.
«Никакой монах» прилетел ко мне как ужаленный почти сразу после трапезы, когда я неторопливо разбирал свои невеликие пожитки, размышляя, что с собой прихватить, а что мне больше и не пригодится никогда.
— Брат Прашнартра! Брат Прашнартра! — мелкий рыжевато-русый вихрь чуть не снес дверь с петель.
Блин, да что ж это все повадились ко мне без стука врываться последнее время? А вдруг я тут какую грешницу приватно исповедую?
— И вовсе незачем так орать, я тебя прекрасно слышу. Ты чего такой взъерошенный?
— Помнишь, ты говорил, что брат царя Кагена в монастырь ушел? — выпалил парнишка. — Так вот, он в наш монастырь ушел, оказывается!
— Да ты что? — хмыкнул я.
— Так ты не знал?
— Ну, мне, по крайней мере, никто никогда этого не рассказывал, — ответил я абсолютную правду.
— Так вот, — взахлеб продолжил просвещать меня Тумил, — князья-то, оказывается, приехали его на царство звать. И он согласился!
— Никак не могу сказать, что его за это порицаю, — ответил я, продолжая отделять нужное от того, что подарить не жалко.
— И сегодня он сложит свои обеты и уезжает!
— Скатертью дорога, — флегматично ответил я. — Из-за его отъезда лично я и слезинки не пророню.
— И он назначил меня царским стременным, вот! А настоятель и хранитель Реликвии отпустили и дали свое благословение! — голос мальчика, переполненный восторгом, вдруг стал тише и печальнее. — В общем я того, брат Прашнартра… Попрощаться пришел.
Он шмыгнул носом и совсем уж тихо добавил:
— Я скучать буду. Честно.
Кажись, Лисапету первый раз в жизни хоть кто-то сказал, что будет тяготиться его отсутствием… Хотя, нет, вру. Матушка обещала скучать, когда он с братцем в монастырь уезжал. И все.
— Посмотри на это с другой стороны, — мягко улыбнулся я парню. — Теперь тебя точно не будут именовать Крипвашмуньипрахтватруждрукак-тодальшетамом.
— Ты же говорил, что это шутка!
— А вдруг — нет? — сощурился я.
Несколько мгновений мальчик возмущенно сопел, а затем уткнулся лбом мне в плечо и пробормотал:
— Береги себя, брат Прашнартра, не ходи рыбачить с ночевкой. Старенький ты уже, — еще раз шмыгнул носом, и был таков.
От, блин! Прослезиться от избытка чувств что ли?
Перед обрядом успел еще зайти в библиотеку, презентовал в фонды брата Шантарамки будущий монастырский бестселлер. Рыбку-то покушать любят все, а ловить ее тут мало кто умеет.
Библиотекарь новым форматом издания шибко вдохновился и битый час обсуждал со мной перспективы распространения фолиантов среди паломников. Я ему идею блокнотиков для записей (с монастырской символикой, как иначе?) еще подкинул — все равно быстро сами додумаются, так чего скромничать-то? Прослыву напоследок рационализатором и изобретателем!
Ну а потом уже и на малое прещение, в Чертог Смерти пошел. Чтобы однажды уже умершего для мира царевича Лисапета он отпустил обратно.
Да, Смерть тут мужик. Судя по легендам и сказаниям, не лишенный чувства юмора и самоиронии. Я когда в память приходил и припомнил некоторые мифы с его участием, моментально начал искать на карте мира город Анк-Морпорк или еще какие Овцепикские горы, больно уж на книги Пратчетта кое-что оказалось похоже. Что-то сэр Терренс про этот мир, похоже, знал, иначе объяснить схожесть некоторых легенд с книгами про Плоский мир никак не получается. Сказка про ученика Смерти, например, тут очень даже популярна, да и внучка Мрачного Жнеца, если верить преданиям, до сих пор среди смертных ходит.