Мессалина

Вануйек Виолен

Соловей смолк; слышалось только дыхание ветра в верхушках деревьев.

Глава VIII

ВИНИЦИЙ

С того дня как Калигула покинул Рим, город вновь обрел спокойствие и безмятежность. Император отправился в короткое путешествие по северу Италии. Он пребывал в прекрасном настроении, незадолго до этого узнав, что Милония Цезония беременна. Его сопровождал Эмилий Лепид, муж покойной Друзиллы, ставший любовником Агриппины и товарищем Калигулы по разврату, которого тот назвал своим наследником на тот случай, если у него самого не будет сына. Император взял с собой и обеих сестер, Агриппину и Юлию Ливиллу, зато оставил в

Риме Виниция, мужа Юлии, дабы вольготнее было наслаждаться сестриными прелестями. Император направился по Эмилиевой дороге в Меванию, изумительный город, расположенный среди тучных пастбищ и богатых виноградников при слиянии рек Клитумн и Тиния. Там на императора вдруг нашла блажь предпринять поход против германцев. Преторианская гвардия получила приказ присоединиться к нему, с тем чтобы перейти Альпы и достичь укрепленных лагерей на берегах Рейна. Все решили, что Калигула, жаждущий заслуженной славы, хочет отличиться в войне с германцами, как лет двадцать тому назад прославился его отец.

Благодаря щедрости своего тестя Клавдий смог обеспечить Мессалине достаток и развлечения, о которых она мечтала, хотя стремления в ней жили совсем иные, о чем Клавдий и не подозревал.

Молодая жена твердой рукой взялась за обустройство дома. Она начала с того, что сменила занавеси и обивку сидений, покрывала на ложах и одежду у прислуги. Любя принимать у себя друзей, она с особенным тщанием занялась убранством собственных покоев. Она собрала в своих комнатах дорогую мебель, мурринские сосуды, красиво расписанную греческую глиняную посуду, каменные чаши с резными изображениями, бронзовые чеканные треножники. Столы и ложа покрывали вавилонские и медийские ковры с замысловатыми узорами, а по мозаичному полу были разбросаны яркие подушки. В спальной и смежной с ней комнате для омовений имелись окна с толстыми матовыми стеклами. Это была новая и очень дорогая роскошь, которую философствующий адвокат Сенека с негодованием осуждал. Одной из рабынь надлежало постоянно поддерживать жар в расставленных повсюду курильницах с аравийскими благовониями.

Мессалина, полулежавшая на ложе и слушавшая пение молодой женщины под аккомпанемент двух кифаристок, внезапно встала и хлопнула в ладоши. Высокий крепкий мужчина в короткой тунике из белого льна с оголенным плечом и стягивающим талию широким поясом, на котором висел свернутый хлыст, вошел и замер в ожидании.

— Приведи Аилура, — распорядилась Мессалина.

Человек, поклонившись, удалился. Вскоре он вернулся, держа на поводке нубийского гепарда с выступающими из-под пятнистой шкуры мускулами. Животное, еще совсем молодое, было подарено Клавдием жене, чтобы удовлетворить одну из ее многочисленных прихотей. Родившийся в неволе, зверь был тщательно выдрессирован и быстро привязался к новой хозяйке, словно кошка. Мессалина держала его подле себя, когда принимала гостей, желая таким образом отличаться от других женщин Рима. Гепард, освобожденный от поводка, лег у ног Мессалины, сидевшей на краю ложа. Позволив хозяйке лениво поглаживать себя, он принялся старательно облизывать лапы, потом поскреб когтями пол. Мессалине нравилось чувствовать ногами тепло зверя.

— Госпожа, — сказал раб, — позволю себе напомнить, что в передней ожидает человек, который хочет тебя видеть. Еще пришел раб известить о скором визите Гая Кальвизия Сабина.

— Сабина? Я думала, он в Паннонии! Однако мне бы не хотелось заставлять ждать моего посетителя. Я сейчас же его приму.

Мессалина прошла в соседнюю комнату, где полулегла на ложе со спинкой, прикрытой подушками. Гепард, качая длинным хвостом, последовал за ней и улегся у ног. Мессалина ударом в ладоши позвала рабыню, охраняющую вход в покои.

— Впусти нашего гостя, — приказала она. — Но сперва скажи, что за человек. Ты знаешь, кто он?

— Он заявил, что он ланиста.

Мессалина нахмурила брови, однако сделала рабыне знак одобрения. Она расправила складки

своей бирюзовой туники, посмотрела, достаточно ли оголено у нее плечо и поправила цветочный венок, украшавший ее уложенные в узел косы. Она задавалась вопросом, чего мог хотеть от нее человек, профессией которого было обучение гладиаторов. Человек вошел, и Мессалина тотчас оценила его широкие плечи, мощную мускулатуру, стройную фигуру, притом что лицо у него было грубое. Мессалина с любопытством глядела на человека, ведь в Риме обучением гладиаторов ведали прокураторы и в Городе редко можно было встретить этих людей, живущих в провинциях. Ланисты не пользовались доброй славой, поскольку за большие деньги отдавали внаем свою команду для боев, в которых многие гладиаторы погибали. Вошедший, приветствовав Мессалину, обвел ее испытующим взглядом, в котором она прочитала желание.

— Ты заявил, что являешься ланистой, — тотчас начала Мессалина.

Человек кивнул и перевел взгляд на зверя, который зевал, уставив на него свои золотистые зрачки.

— Для чего тебе понадобилось меня видеть? Ты клиент моего мужа?

Он встряхнул головой и наконец решился сказать:

— Я слышал, что ты ищешь мазь, способную быстро излечивать синяки и следы от побоев.

— Да, это так, и еще разрушать волосяные луковицы, чтобы не приходилось без конца удалять волосы. Тебе известен такой состав?

— У меня есть мазь.

— Не знала, что ланиста может одновременно быть и изготовителем мазей.

— В моем деле мази и растирки часто бывают нужны, чтобы лечить гладиаторов, которые получают травмы во время тренировок.

— Ты принес эту мазь?

— Она здесь…

Он достал из маленького мешочка, висевшего у него на плече, глиняный горшочек с заделанной воском крышкой.

— Подойди, — сказала Мессалина.

Он кашлянул и показал на гепарда.

— Не бойся его. Он слушается меня лучше, чем мои рабы. Я бы хотела, чтоб мне так повиновались мужчины, ищущие моей дружбы.

Она говорила, полуприкрыв веки, скользя в сторону ланисты взглядом, который показался ему еще более коварным, чем у гепарда. Он приблизился к ней и протянул горшочек с мазью, предварительно откупорив его. Она поднесла мазь к носу.

— Ты знаешь компоненты? — спросила Мессалина, попробовав мазь пальцем.

— Я знаю, что туда входят свинцовые белила, растительное масло, арника и асфоделюс, но еще и другие редкие растения, причем, каждый компонент особым образом приготовлен. Человек, который делает эту мазь, не хочет раскрывать своих секретов, как ты понимаешь.

Мессалина кивнула.

— Я попробую. Если мазь действительно помогает, я заплачу за нее столько, сколько ты скажешь. А может ли она еще и удалять волосы?

— Она не предназначена для этого, да я, признаюсь, никогда и не применял ее с такой целью. Но я, наверное, смогу тебе помочь. Есть средство на основе воска, которое удаляет волосы. Я знаю куртизанок, которые им довольны.

— Можешь быстро его раздобыть?

— Раздобуду прежде, чем наступит завтра.

— Превосходно. Возвращайся с наступлением темноты. Рабыня встретит тебя у садовой калитки.

Ланиста поклонился, бросив на Мессалину понимающий взгляд, и удалился в сопровождении рабыни, которую та позвала, хлопнув в ладоши.

— Как тебе этот мужчина, Аилур? Понравился? — шепотом сказала Мессалина, почесывая голову зверя.

Гепард участливо глядел на нее.

— Только на аренах можно увидеть такие красивые тела. Он вернется сегодня вечером, я уверена. Этот человек умен, он все понимает с полуслова.

Мессалина вынула из висящего у нее на шее футляра щеточку с короткой щетиной на золотой чеканной ручке и потерла ею ноготь указательного пальца правой руки. Этот ноготь она отращивала со дня свадьбы. Клавдий любил ложиться рядом с Мессалиной и чувствовать, как она медленно ведет ногтем по его спине. Эта новая ласка усыпляла Клавдия — к большому удовольствию его супруги.