Месть Демона
Шрифт:
Реальность ничем не отличающаяся от жутких кошмаров, а кошмары, напоминающие реальность каждой деталью.
Сквозь черные мушки, становящиеся воронами, я разглядел наполовину заложенные окна подвала, и главное услышал капанье воды. Скосив взгляд, увидел ведро, стоящее под трубой, в него мерно капала вода. Проползти нужно не более двух шагов.
Я закрыл глаза, чтобы вороны не расклевали мне лицо, свалился с топчана, на котором лежал и пополз.
Ноги у меня отказались двигаться, и даже не желали ничем помогать. А подтягиваться на руках, которые постоянно подламывались, да еще волочить
Я часто отдыхал, пережидая приступ слабости, потом снова полз, удивляясь своей живучести и такому острому желанию жить, пока не уперся в стену.
Ведро оказалось рядом, и почему-то не упало от моего неловкого движения.
Вода оказалась ржавой и теплой, но мне было плевать, и я выпил ее всю. Отчего в моем желудке все тут же забурлило, меня вытошнило, потом еще раз, а дальше перед глазами снова замелькали черные мошки, похожие на воронов, или вороны на мошек?
В какой момент я потерял сознание, уже не помню.
Когда снова очнулся, то увидел какого-то человека, сидящего рядом со мной на пластиковом ящике.
— Ты кто? — спросил он. Голос у него был спокойный, но чем-то неприятный. В нем звучала опасность. Возникало ощущение, что этот человек ласково разговаривает с котенком перед тем, как свернуть ему шею. А в роли котенка сегодня выступал я. — Не знаю, — ответил я, и это было правдой, и на самом деле пока не вспомнил, кто я такой. Но мог, наверное, если бы захотел.
— Здесь мое место, я тут живу, уходи, пока не покалечил, или не убил, — человек говорил равнодушно и лениво, отчего слова приобретали еще более зловещий смысл. — Для меня убийство — это просто, раньше работал на мясозаводе забойщиком скота. Хорошее занятие. Мне нравилось. Они такие забавные коровы, когда в них током бьешь.
Подпрыгивают, о стенку бьются, а куда из клетки убежишь? Так что и тебя, если нужно, зашибу как быка молотом меж рогов…
— Молотом?
— Иногда, мы такое устраивали, когда надоедало электричество, берешь кувалду и бьешь меж рогов. У быка ноги подгибаются, очухивается он уже на небесах, а с него пока он без сознания все мясо с костей срежут на конвейере. Веселое было время…
— Не надо меня бить кувалдой, — попросил я слабым голосом. — Плохо себя чувствую, немного отдохну и уйду, не буду вам мешать, а за гостеприимство заплачу…
Чутье меня не подвело, этот человек был опасен. Кто хоть раз в себе преодолел внутреннюю преграду, не позволяющую убивать, становится опасным для окружающих. А человек, для которого это стало работой, опасен многократно, потому что он считает чужую смерть чем-то обычным.
— Может мне тебя еще и на свою постель, которую ты уже измял, положить? А где я сам спать буду? Вас тут сюда может скоро десяток больных приползет, и мне что вас всех привечать?
Вопрос был закономерный, только ответить мне на него было нечего. Чувствовал я себя по-прежнему ужасно, правда, боль понемногу уходила, но взамен нее явилась жуткая слабость.
Даже отвечать бомжу было выше моих сил.
Потерпите немного, будьте милосердны…
— А ты не заразный? Может, какую чуму, или холеру подхватил? Одет вроде прилично, хоть и не по погоде. Правда, перемазался в грязи. Полз по ней? Да и в крови, а ран вроде на
— И моя и чужая, а раны заросли.
— Ну, это ты мне не рассказывай, этого тоже навидался, когда санитаром работал в больнице. Так быстро ни одна рана не зарастает, еще кровь до конца не свернулась, а уже и шрама нет. Правда, кровотечение могло быть и внутренним, такое бывает при туберкулезе, но кровь изнутри идет другого цвета — она алая, и ее не так много. На больного вроде тоже не похож, температуры нет. Так кто ты, мил человек? И как здесь оказался? Отвечай, или я тебя сейчас, как больного кутенка вот в это ведро засуну и подержу, пока совсем не кончишься…
— Слышь, мужик, — вздохнул я, чувствуя, как во мне закипает злость.
И чего это все хотят меня убить? Уже и простые бомжи готовы утопить в ведре. Что так трудно подождать, пока сам сдохну? Не надо загонять меня в угол, плохо потом становится… всем.
— Я же сказал, не трогай меня, немного отлежусь и уйду. И не нужно меня пугать, сам страшный. Когда бреюсь, себя в зеркале боюсь…
— Молодой еще и глупый, — фыркнул бомж, переворачивая меня на спину, и роясь в моих карманах. — Страшный он, оказывается.
Да я таких, как ты, не один десяток уже передушил, и тебя кончу. Приходят в мой дом и еще какие-то права качают, я этого не люблю. Тут у нас милиции и суда нет, если решу, что ты мне не нужен, так голову тут же и откручу. Лежал бы и молчал, может, чуть дольше бы прожил…
Я не мог пошевелиться, потому что у меня и руки отказали, поэтому беспомощно смотрел, как он вытаскивает из карманов джинсов деньги. Конечно, их было немного, но они были моими, а не его. Это называется грабеж…
Что же со мной происходит, если я уже и шею не могу повернуть? Умираю? Тогда почему голова стала ясной, и даже боль прошла? Впрочем, где-то читал, человек перед смертью иногда приходит в себя, смотрит на всех ясными глазами, и раздает бесплатные посмертные советы. Есть даже термин медицинский, описывающий это состояние, только я его забыл…
Бомж вытряхнул меня из безрукавки, вытащил бутылочку со спиртом, открыл ее и понюхал, и у него даже руки затряслись от возбуждения.
— Ладно, прощаю тебе, что ты на мою постель ложился и всю ее измял… — бомж выпил и закрыл глаза, прислушиваясь к своим ощущениям. — А спирт, настоящий, медицинский, градусов семьдесят. Давно такого не пил, с тех пор, как из санитаров выгнали. Хорошая штука, здорово забирает…
Он прошел к постели и лег на нее, поглядывая на меня сверху вниз, а я остался лежать на бетонном полу в той же неестественной вывернутой позе.
Похоже, меня все-таки разбил паралич, такое бывает при инсультах, но обычно парализуется одна сторона тела, а не так, как у меня, сначала ноги, а потом уже все остальное. Но у меня же и не инсульт, а что-то совершенно непонятное.
Слышал, правда о том, что когда травмируется мозг, особенно спинной, то паралич тела тоже происходит. Только у меня травмирован головной мозг, а не спинной. Или я ошибаюсь?
Позвоночник-то не ощупывал, может, там тоже пуля сидит?
Безрукавку бомж разглядывал с любовью, вытаскивая из многочисленных карманов пластиковые бутылочки одну за другой.