Месть Фарката Бона
Шрифт:
— Всё нормально, воды — уже немного осталось, умница! — Тинери мигом опустился между ее распяленных ног. — Вытолкни дитя магией, силой своей освободись от бремени. Кричи!
И она закричала! Просто как зверь, только на миг замолкая, чтобы набрать воздуха для вдоха. Было, наверное, что-то еще, что-то падало. Кажется, разбилось окно…
— Кровь, кровь! — полуобморочно шептал Бон, вцепившись в спинку кресла. Он отмер от повелительного крика: «Подними ее! Уже!». Зажмурившись, схватил тело Киллы, путы отпустили, рванул на себя и услышал только, как она завыла сквозь зубы,
Воцарилась абсолютная тишина.
— Ну, кто там? — спросил рыцарь. Он уложил молодую мать на постель и как заправский мясник обтирал бурые разводы с рук. — Сейчас, только послед схоронить надо…
— Схоронить! — пискнул Фаркат. — Ой, ага… — Опомнился, помотал головой, даже нахмурился. — А я почем знаю… Ребенок! На, забери это лысое, страшное от меня! — Хотя слышать снова он мог, даже соображать немножко, но был весь белый и приплясывал на месте. — Мне это, в нужник нужно.
— Обоссался, кот? — ухмыльнулась плечистая бородатая повитуха, протягивая руки, чтобы забрать у трусишки новорожденного.
— Хуже... — рванув с места, честно просипел мальчишка. — Держи, я щас!
И уже на лестнице до него донеслось:
— О! Де…
(1) вот она, Бражная:
*
Нелегка солдата доля. Ё-хей — еще налей!
То рубись на поле боя,
То корми червей собою.
Что до славы и покою -
Не видали мы такое. Просто, друг, бери и пей!
*
Льется жидкою мочою — ясно дело, не графья!
–
Из казенного бочонка.
Эй, пригожая девчонка,
На полатях ляг со мною,
Поиграй с моей "свечою"! (Мой ладней, чем у коня!) и т.д.
(2) — левонное солнце — в зодиакальном знаке Leo, август по-нашему.
(3) — рыбка типа уклейки.
========== Заговор ==========
Поскуливающий Фаркат, как пожарник, бегущий с «кишкой» к горящему дому (Ха, в кишках-то дело и было!), скатился по ступенькам до выхода нижнего флета.
— Что он сказал?! — спросил у деревянной двери. — Нет, нет, не может такого быть! — возразил он уже сам себе, и пальцы перестали лихорадочно развязывать тесемки гульфика... Да и нужда как-то отступила.
— Хотя это было бы неплохо, даже очень замечательно! — Орошая чахлый кустик у поленницы, решил мудрый сиде и, едва заправивши длинную тунику в убогие штаны, побежал назад, наверх, в башню:
— Брай?
Тот обнаружился у постели — укладывал новорожденную дочку месмы в спешно приготовленную Аркаем корзинку. Сама Дарнейла была в сознании, но выглядела не то что испуганной, а какой-то недоумевающей.
— Котик? — спросила она. — Я тебя вижу. Вот ты и вернулся… остроносый, надо же! — И улыбнулась, потянувшись к тому слабой рукой, но тут же схватилась за неопавший живот. — Я умираю?
Фаркат, с разбегу от самого входа в спальню проехавшись к кровати на коленях, тут же оказался у ее изголовья:
— Пустяки! Рыцарь говорит, детей у тебя будет двое. Слушай, я тут смекнул — это здорово… А?
Килла откинулась на
— Ну, что ты стоишь? — засуетился Бон, подскакивая к вдруг оробевшему командору. — Святки, то есть схватки — надо помогать! Она не сможет, колдуй!
Это вывело Тинери из ступора.
— Я не могу! — рявкнул он. — Лоны все пустые, без магии!
— Тогда пусти — я всё сделаю! Много видел смертей — надоело! — Фаркат насупился, потом, слов уже не тратя, махнул рукой, показывая Браю, куда положить бредящую месму. А потом резво запрыгнул с ногами на стол и приказал:
— Держи ее за плечи. — Сам подышал в сложенные лодочкой ладони и, раскрыв их, дунул — появился искрящийся золотистый дымок, а руках у Фраката оказался… кусок сливочного пирога.
— Да что ты делаешь, шут гороховый! — Тенери перехватил тело Дарнейлы одной рукой, отпуская тому подзатылок. — Не время дурковать!
— Не отвлекай! Экий длиннорукий! — Бон даже не обернулся, только по-кошачьи потер ухом о плечо. — Больно же! Меня вообще бить нельзя.
— Это почему? — автоматически спросил Брай, не зная, что делать… Ситуация была идиотской и опасной. Килла почти не дышала, одна нога ее свесилась со стола, живот не шевелился и будто обмяк, родовые потуги прекратились.
— Потому что принц я! — буркнул взлохмаченный Бон. И… сложив губы трубочкой, ласково промурлыкал, будто запел: — Иди сюда, сластеночка, вкусный пирожок кушать, воздухом дышать, молочко попивать и по травке бо’сыми ножками гулять. Вот тебе на язычок липкое повидлице, золотая корочка — покажи головочку… Повернись, не ленись, хватит, маленький, спать — выходи погулять!
И… Ребенок будто послушался — роженица в руках Брая изогнулась коромыслом и исторгла на скомканную скатерть громко заоравшего крупненького мальчишку.
— Получилось! — придушенно вскрикнул Фаркат Бон и свалился со стола!
А потом всё закрутилось еще пуще, словно расколдовал кто время и звуки ожили — загудел турней. Рыцари в двери к магистру ломиться начали, Аркай едва отбивался: то вода в бочках протухла, то дневальный доложил, что кормить прибывшие кводы пора настала, а кашеварить, дескать, некому — сиде куда-то делся, то доспех чистить во дворе принялись, аж зубы у Бона заломило от лязга. И устал он безмерно. Правда, пуповину перерезать, обмывать и пеленать младенца Брай того и не звал, сам справился... Дарнейла спала. Мирно и спокойно обнимая два тугих свертка... Слава Морене, замолчавших, после того как неумелая мамочка сообразила приложить их к груди.
Фаркат больше не помогал, только мешался, бродя, как ленивое привидение по спальне, ставшей вдруг совсем маленькой и тесной. А потом и вовсе свернулся на лавке у окна причудливым клубком, даже голову меж колен зажал; на слова не реагировал, вставать отказывался.
Но, когда уже к утру архонт распорядился послать в деревню воинов, подал-таки голос:
— А завтрак как же?
Брай Асси-лон Тинери, и сам с синими тенями под глазами — ведь трое солнечных коло(1), почитай четыре, в седле да без сна провел! — присел рядом: