Месть Клеопатры
Шрифт:
На острове Томаса Кая, выжженном солнцем, было одиннадцать утра. Понедельник. Алехандро закончил накануне последнее выступление в «Энвиромане» в пятом часу утра. Он поднялся в баре на балкон, чтобы пожаловаться Моралесу на то, какую трепку ему задали в Мексике Писсаро и Барриос, — но, едва очутившись на балконе, увидел Писсаро в компании темноволосой, похожей на статуэтку женщины с маленькой дорожной сумкой через плечо и решил подойти к ним. Парочка молча остановилась у столика, за которым сидел Чи-Чи и к которому, стремясь перехватить ее, подошел и сам Алехандро.
— Нам всем предстоит небольшое путешествие.
Алехандро на мгновение перехватил взгляд незнакомки, а затем, совершенно сознательно, рассмотрел ее, раздевая глазами, сверху донизу. При этом он обратил внимание на чрезвычайно полные алые губы и глубокий загар.
— Меня зовут Юдит, — сказала она хрипловатым голосом. — Мы с Гектором свозим тебя домой, чтобы ты сложил вещи.
Встав с колен, Алехандро заметил, что Юдит наблюдает за ним. Отправляясь за очередным рюкзаком, он успел перехватить ее взгляд. Раскрыв рюкзак, он принялся заполнять его пакетами с героином, беря их при этом по одному из штабеля. Занимаясь этим, он внимательно рассматривал швы, пытаясь выяснить, в состоянии ли он сам обнаружить панели с двойным дном, в которых упрятаны передатчики размером с плоскую кредитную карточку и крошечные батареи, на которых они работают. Каждый раз, когда ему это не удавалось, у него становилось немного легче на душе. Просовывая руку в рюкзак с очередным пакетом героина, он проводил рукой в поисках спрятанных в нем диодов — и не находил ничего. Набив рюкзак до отказа, он сложил накладные крылышки и соединил их «молнией». Затем установил скрепу, которая понадобится ему позже. После чего протянул руку с раскрытой ладонью Писсаро, который вложил в нее зажим, извлеченный из тряпичной сумки. Алехандро соединил скрепу с зажимом, следя за тем, чтобы не перепутались швы и складки.
Через сорок шесть минут Алехандро, подняв голову, посмотрел на Моралеса:
— Этот был последним.
Юдит, в сандалиях, белых шортах, бежевой хлопчатобумажной блузке, оставлявшей плоский живот обнаженным, поглядела на Алехандро в упор:
— А ты проверил систему поиска в каждом их этих черных ящиков?
Алехандро обратил внимание на то, что Чи-Чи Моралес держится как бы безучастным наблюдателем, предоставляя Юдит исполнять сольную партию. «Интересно, как эта дамочка вписывается в общую схему? — промелькнуло у него в голове. — То она ведет себя как рабочая лошадь, а через секунду держится как царица».
Посмотрев на нее, он ответил:
— Я проверил каждую никелево-кадмиевую батарею, все приемники, все схемы и оба устройства, с помощью которых осуществляется доставка. Я также проследил за тем, чтобы все радиооборудование было настроено на одну длину волны.
— А как насчет парашютов? Ты их тоже проверил?
— Проверил? — вознегодовал Алехандро. — Да я собственноручно уложил каждый. — Он настороженно огляделся по сторонам. — А где, собственно говоря, Барриос?
— Вышел из игры, — ответил Писсаро. Тон, которым это было сказано, не располагал к дальнейшим расспросам.
Юдит прошла вдоль всего ряда разложенных на полу парашютов, тщательно осмотрев каждый, после чего с самым невинным видом спросила у Алехандро:
— А как раскрываются парашюты?
— С помощью веревки, — ответил он, пряча за бледной улыбкой внезапно возникшее чувство тревоги. — Статическим напряжением.
Юдит присела на корточки и принялась барабанить пальцами по набитому героином рюкзаку.
— А почему не использовать пневматический принцип?
И, оставив один парашют, она перешла к следующему.
— Потому что этот принцип применяется только при вертикальных прыжках, когда хотят чтобы прыжок получился затяжным, а парашют раскрылся над самой землей, — ответил Алехандро.
Проведя пальчиком по верху очередного рюкзака, она вполоборота посмотрела на Алехандро.
— Для певца диско ты слишком уж здорово разбираешься в парашютах.
Алехандро мысленно поблагодарил сержанта Мэйхью за многочасовые интенсивные уроки в области парашютной аэродинамики. Он решил, что, в следующий раз отправляясь на гасиенду, непременно привезет сержанту бутылку шотландского виски.
Писсаро поглядел в дальний конец ангара, где у стены из легированной стали был припаркован автофургон.
— Хорошо, что с этого островка во Флориду пешком дойти можно.
Алехандро презрительно улыбнулся:
— Доставка во Флориду исключена.
Чи-Чи сверкнул глазами:
— Почему ты заговорил об этом?
— Потому что сущий идиотизм — производить доставку в самое осиное гнездо. Во Флориде сходятся щупальца всех спецслужб по борьбе с наркотиками. Пришлось бы иметь дело с системой «АВАКс» и с радарами, укрепленными на аэростатах.
— Ты же говорил нам, что «Парапойнт» выследить нельзя, — сказал Писсаро.
— «Парапойнт» нельзя, — ответил Алехандро. — Это верно. Но как быть с самолетом? Ведомство генерального прокурора только что разместило во Флориде систему радаров на аэростатах, расположенных на высоте десяти тысяч футов, и эта система обеспечивает полный контроль воздушного пространства на предмет поиска самолетов, норовящих прошмыгнуть ниже зоны, контролируемой наземными радарами.
— Для нас это не новость, — отозвалась Юдит, не глядя на Алехандро и продолжая рассматривать систему доставки.
Писсаро пристально посмотрел на Алехандро. Потом произнес, тщательно выговаривая каждое слово:
— Мы заполнили летный план и подали его в Ассоциацию воздухоплавания. Наше появление в воздушном пространстве будет совершенно законным.
— Чушь собачья! — рявкнул Алехандро. — Знаете, парни, поступайте как хотите, только на меня не рассчитывайте. Если и впредь собираетесь меня дурачить.
Юдит с изумлением посмотрела на него:
— А с чего ты взял, что мы тебя дурачим?
— Вы представляете собой организацию, работающую в Нью-Йорке и в его окрестностях. Не такие вы идиоты, чтобы понапрасну жертвовать системой «Парапойнт», применяя ее в такой дали от мест, где оперируете.
У Юдит глаза полезли на лоб от удивления. Она подошла к Алехандро и длинными наманикюренными ногтями провела ему по руке, оставив на ней заметные белые полосы.
— А почему ты не объяснишь нам, как ты сам провел бы эту операцию?
Алехандро смерил ее долгим взглядом, а потом сказал: