Месть Невидимки
Шрифт:
Я в этом убеждена.
За сим И.Караева
– Всё! – прочитав и подписав написанное, объявила она.
– Дайте сюда! – откинувшись на диване, небрежно потребовал он.
– Потрудитесь взять сами, – отрезала Караева.
– Что ж, мы люди не гордые… Не гордые, Инна Борисовна…, – злобно скривившись, поднялся он с места.
* * *
…Обрадовавшись, что сердитый капитан смилостивился и разрешил убираться восвояси, Мамедова, не дожидаясь лифта, побежала вниз по лестнице. Но уже в двух шагах от подъезда путь ей преградили двое в штатском.
– Стой и дыши свежим воздухом, – посоветовал один из них и, чтобы успокоить, добавил:
– Закончим – уйдёшь.
На улице было ветрено, и Мамедова решила пройти в парадную. Но тут кто-то взял её за плечо:
– Что случилось здесь, Сания?
Это был сосед Караевых, он жил на два этажа ниже.
– Дом окружен со всех сторон, – продолжал он, – в кольцо пускают, а из кольца – ни в какую… Я забыл в машине продукты, хотел вернуться, так меня чуть ли не тычками заставили идти обратно…
– Ой, и не говорите, Джавад мялим… Здесь такое… Такое… Аж, ужас, – зашептала Сания. – Наш Караев… Профессор… Хотел убить Президента.
– Ну и ну! – протянул Джавад и пристально, с оттенком явного недоверия, глядя в лицо Мамедовой, спросил:
– Ты, Сания, ничего не путаешь?
* * *
… Худиев читал неторопливо. Начал вслух. Затем стал бормотать, а потом молча, со скрипом в зубах. И по мере того, как взгляд полковника бежал по строчкам, его розовато-благодушное лицо превращалось в одно багрово-синюшное пятно.
– Что-о-о?! – взревел Худиев и из ладоней его, как из дула ружья, выбластнул шелестящий всполох белых бумаг.
Полковник резко, жиганским взмахом руки резанул ими по Инниному лицу. Острый кончик одного из листов впился в неуспевший зажмуриться глаз. Караева вскрикнула и, согнувшись к коленкам, невольно закрылась руками.
– Шлюха! – взревел Худиев. – Жидовская вонючка!.. Мало того, что со своим говном задумала убить Президента, так она ещё вздумала издеваться надо мной!
Схватив за волосы, согнувшуюся от боли в глазу женщину, полковник несколько раз ударил её головой о спинку кресла.
– Мразь!.. Гестаповец!.. – выдохнула Инна и с неистовой яростью ногтями вцепилась в ненавистную физиономию, наклонившегося над ней Худиева.
Визг полковника, дискантом прозвучавший на всю квартиру, огорошил всех, кто его слышал. Теперь уже он стоял, обхватив окровавленное лицо. И не переставая вопить, изрыгал площадную брань…
На шум сбежалось несколько человек в маске. Один из них, сдавив лапищей шею Караевой, поднял её с кресла и, словно тряпичную куклу, бросил к порогу. Потом, в один прыжок оказавшись рядом с ней, наступил на поясницу и так вдавил в пол, что она не могла не то что пошевелиться, даже, вздохнуть. Остальные обступили залитого кровью начальника.
– Бросьте! – отогнал он их. – Поработайте с этой шалавой… Здесь… Прямо при мне…
И три изголодавшихся шакала ринулись на беспомощно трепыхавшегося подранка.
Её отчаянно призывных криков никто, кто был в квартире, не слышал. Хотя все находились совсем рядом. За стеной, и за дверью. Впрочем, их никто слышать и не мог. Рот, взывающий о помощи, спецназовцы залепили лентою жёлтого скотча.
Из
Четверть часа спустя в комнате наступила гробовая тишина. Отозвавшись зловещим шипением, распахнулась дверь. В переднюю с расстёгнутой до пупа гимнастёркой вышел спецназовец. Позвякивая бляхой ремня, он по-хозяйски, прошел в туалет. В оставшейся полуоткрытой двери кто-то увидел истерзанную, полуголую Инну Борисовну. Лица видно не было. Плечи и тело её передёргивало судорогой. Плача, и, стыдливо закрываясь лоскутами изодранного ситца, она вышла на балкон.
Худиев с ненавистью смотрел ей в след. Ни его, ни спецназовцев, бесчестивших женщину, это нисколько не беспокоило. Балкон давно был превращён в маленькую комнатушку. И то, что это был балкон, говорили лишь широкие, в полукруг поставленные окна… И группе захвата, вместе с её командиром, невдомёк было, что одна из рам была отомкнута…
* * *
– Что значит – «ничего не путаешь»? – явно обидевшись на соседа, развела руками Мамедова.
И Сания стала пересказывать всё, что она слышала от спецназовцев.
– Он был увешан гранатами… Уже хотел взрывать их, и тут…
…И тут что-то тяжелое и мягкое, с хрястом, ударившись об асфальт, и, обдав их горячими брызгами, упало у самых их ног. И Джавад и Сания, разинув рты, оцепенело уставились на то, что лежало перед ними… Первым очнулся мужчина.
– Инна Борисовна… – просипел он.
В то же самое мгновение, из сдавленной спазмом гортани Сании, вырвался утробный вопль…
Глава первая
О Т К Р Ы Т И Е
Наружу его выбросило со смачным чмоком. Как из трясины. И выбросило в позе на четвереньках. С минуту он крутил головой и, озирая комнату, не мог выдавить из себя ни единого членораздельного звука. Подняться на ноги тоже не мог. И не потому, что не было сил. А потому, что на нём повисла жена. Она, как выуженная из воды рыба, немо разевала перед ним рот…
Видел он хорошо. Пронзительно. Ясно. А вот со слухом творилось неладное. Словно кто запихал в уши ваты. Потом, сначало в одном и тут же в другом, цвикнуло, и ваты, как небывало. И тут же в них ворвались истеричные взрыды жены.
– Мика, миленький… Что с тобой?.. Где ты был?
В глазах её метался дикий страх.
– Всё в порядке, Инночка… Не паникуй, – карабкаясь на диван, проговорил он.
Инна бросилась за валокордином. Караев не возражал. Впрочем, ему было всё безразлично. Прикрыв глаза, он слушал себя. Тошнота и лёгкое головокружение, которые он чувствовал, придя в себя, прошли. Только внутри всё отчаянно дрожало и вибрировало. Болей никаких. Напротив, каждая клетка, каждый нерв во всём теле, будто воспрянув от глубокого и здорового сна, от души потягиваясь, млели в сладкой истоме. Блаженно улыбаясь, Караев открыл глаза. Инна подносила рюмку с валокордином. Он покачал головой.