Месть старухи

Волошин Константин

Отдались они друг другу без мыслей, без борьбы, без сожаления. Лишь потом тяжело дыша, они лежали рядом, удивляясь, что почти полностью обнажённые, потные, разгорячённые. Их глаза встретились. В них блестело напряжение, усталость и удовлетворение.

Вдруг они оба засмеялись. Смех быстро перешёл в безудержный хохот, закончившийся новыми объятиями и взаимным восторгом обладания друг другом.

Успокоившись, Габриэла спросила, настойчиво всматриваясь в его глаза:

– Ты женат? На Эсмеральде.

– Нет, – коротко ответил Хуан, отвёл глаза в сторону, не смея смотреть на Габриэлу.

– Что так? Вы же любите друг друга. Что она говорит на это?

– Ничего не говорит, – соврал Хуан. – Мы ещё не отошли от ужасов путешествия через болотистые дебри.

– Значит, она была с тобой? – Глаза Габриэлы излучали крайнюю степень изумления.

Хуан разозлился на себя за столь непозволительную ошибку. Подумал с раздражением: «Как я мог такое допустить? Болван! Дурак!»

Габриэла удовлетворённо усмехнулась. С сияющим лицом проговорила:

– Позволь мне с нею встретиться! Она ведь знает, что я её сестра. Мы обязательно подружимся! Вот увидишь! Я ничего ей плохого не сделаю! Она красивая? Мне казалось, что её красота должна расцвести. Сколько ей лет?

– Месяц, как исполнилось шестнадцать. Она так хотела это отметить.

– Ты с ней уже... спал?..

– Разве мог я так поступить, Габи? Мне до сих пор кажется, что она уличная девчонка, мечтающая обо мне! У меня нет к ней никаких страстных побуждений. Иногда не могу представить себя в постели с нею. Это уже давно меня тревожит, даже мучает!

– Странный ты, Хуан, человек! И дон Орасио заметил это.

– Это тот красивый сеньор, что был с тобой у дона Мануэля?

Габриэла кивнула, спросив с хитрой усмешкой:

– Значит, ты не представляешь себе её в твоей постели? Ха! Чудно слышать! Со мной ведь ты просто великолепен! Я так ни с кем и не могла всё прочувствовать так, как с тобой. Думала, что время исправит этот недостаток мой. Ошиблась. Я снова, как в долине или... – она примолкла, но закончила: – Как в нашей усадьбе. Помнишь? – она потрогала пальцем красную ниточку шрамика.

– Прости, Габи, но ты тогда так разозлила меня! Я едва сдержался от непоправимого греха! Смертного греха! Господи!..

– Зато более высшего наслаждения я не испытывала. Разве в тот первый раз! У трупа того мерзкого мулата, что изнасиловал меня! Я не могу даже имени его произнести! Вонючий мерзавец!

– Не переживай так, Габи! Всё позади. Кстати, ты должна была родить. Что с ребёнком? Где он?

Габриэла посерьёзнела, долго молчала.

– Я его отдала незнакомым людям, Хуан. Я его даже не увидела. Не хотела!

– Неужели так и не шевельнулось материнское сердце?

– Ни капельки! Зато теперь я часто думаю о малютке. Это была дочь. Я её уже видела. Ездила к её новым родителям. Жуткая картина! Я им дала денег, но, думаю, это им не поможет.

– И как дочка растёт? Ты её хорошо разглядела?

– Конечно! И теперь я всё больше думаю, что хорошо бы её взять назад. Как бы ты посоветовал?

– Тут и советовать нечего, Габи! Обязательно бери!

– Как же я признаюсь, что она моя дочь? Это невозможно!

Хуан долго думал, как и Габриэла. Наконец он предложил:

– Устрой так, что её приведут к тебе, и ты её примешь, как бродяжку. Это не вызовет ни у кого подозрений. И пусть живёт с тобой, пользуется твоей любовью. Потом когда-нибудь ты ей всё объяснишь. Она поймёт.

– Легко сказать! Хотя в твоём совете есть что-то ценное и приемлемое. Я подумаю. Обязательно подумаю, Хуан! – Она повернула к нему своё побледневшее лицо, посмотрела в его неспокойные глаза и проговорила тихо: – Мне легко говорить тебе любые свои тайны и думы, Хуан. С чего бы это?

– Слушай! Не хочешь ли ты поиграть со мной? Это совсем легко и просто!

– Что ты имеешь в виду? – насторожилась Габриэла.

– Я попробую тебя усыпить и буду говорить с тобой. Потом ты по моей команде проснёшься. Интересно будет.

– Шутишь? Я не верю в такие чудеса. Хотя можно попробовать. А я проснусь? Не обманешь?

– Что за вздор ты несёшь? Всё будет хорошо. Если хочешь, могу помочь избавиться от дурных привычек. Только скажи, что тебя беспокоит.

– Да? Я хочу спокойствия и не думать о плохом, что и беспокоит меня.

– Согласен! Ложись поудобнее, не сопротивляйся и слушай только меня. Готова? Сосредоточься взглядом на этом шарике, – Хуан протянул перед нею блестящий шарик из чёрного камня, отполированный до блеска.

Габриэла стёрла с лица улыбку, приняла серьёзное выражение лица и устремила взгляд на шарик. Она слушала монотонный голос Хуана, уговаривающий её закрыть глаза и заснуть.

Когда Хуан убедился, что Габриэла готова к разговору, он всё внимание направил на её потаённые мысли относительно Миры. Это волновало его больше, чем всё остальное. И Габриэла заговорила:

– Не хочу больше мести! Хочу дружить с сестрой! Хочу помешать ей выйти замуж за Хуана.

Хуан долго не задавал других вопросов, пока не переключил её внимание на общежитейские.

– Мечтаю завладеть состоянием дона Висенте. Хочу избавиться от мужа. И очень хочу жить самостоятельно, с дочкой, – добавила она тихо, но вполне решительно.

Хуан недолго раздумывал. Потом приказал:

– Всё, что ты сказала – забудь! Я буду считать до пяти и на слове «пять» ты проснёшься и ничего не сможешь вспомнить.