Месть в законе
Шрифт:
– Нина!
– взмолился Потапов.
– Может, не сегодня, а? Я так устал!
– Устал он!
– недовольно пробурчала теща.
– По шалавам ездить он устал!
– Мама!
– с укором в голосе обратился к ней зять.
– Как вы можете?
– Какая я тебе мама, мент позорный?! Маму нашел! Ты свою маму еще пять лет назад в могилу загнал. И меня туда же хочешь?!
– Ничего знать не хочу, - строго сказала жена.
– Ты детям уже третий месяц обещаешь погулять с ними. Так что иди и гуляй.
– Нина!
– вновь кротко взмолился Потапов.
– Все!
– прикрикнула жена.
– Я сказала! Разговор окончен.
Бормоча что-то себе под нос, Потапов стал переодеваться в штатскую одежду. Знал - на этот раз супруга не отцепится. Придется брать за руки этих короедок и вести к слонам и бегемотам.
Фарид закрыл магазин и повесил на дверях табличку «Переучет». Нагрузил свой старенький «форд» фруктами да соками и отправился в больницу, куда еще вчера вечером Веру отвезла карета «скорой помощи».
Через полчаса он уже был у нее в палате.
– Вах! Здравствуй, дорогая! Жива-здорова? Слава аллаху! Вот тебе мандарин! Вот тебе апельсин! Вот тебе банан! Вот тебе виноград! Кушай на здоровье и поправляйся. Я тебя прошу. Понял, да? Такой хороший девичка, а делиешь нехаращо!
– Спасибо вам, Фарид Алибекович, - Вера попыталась улыбнуться. Но вместо улыбки вышла гримаса неутоленной боли, а из глаз покатилась слеза.
– Не надо плакать! Не надо!
– попытался успокоить ее Фарид.
– Ти зачем, скажи, так поступаешь, да? Я тебе что сделаль пляхой? Я обидиль тебя, да?
– Не вы, Фарид Алибекович. Менты эти…
– Стой!
– Фарид приложил пальцы к ее губам.
– Молчи! Ни слова об этом.
– В глазах его промелькнул неподдельный испуг.
– Никто ничего не видел, никто ничего не знает.
– У него даже акцент пропал.
– Ничего не было. Ты поняла меня?
– Как это - не было?!
– слезы уже ручьем текли из ее глаз.
– Так - не было. Ты не бойся. Поправишься, снова выйдешь на работу. Я тебя, как родную приму! Все будет хорошо! Все будет хорошо… - повторил он еще раз, хотя сам не верил в то, что говорил сейчас этой несчастной.
В дверь палаты постучались.
– Войдите!
– сказал Фарид, обернувшись.
– Извините.
– Вошла чернокожая девушка.
– Я сюда, в соседнюю палату к другу пришла. Простите, позвонить нужно, а у меня батарейка в телефоне кончилась. У вас нет мобильного?
– Да. Пожалуйста.
– Фарид протянул ей свой телефон.
– Я на секундочку.
– Чернокожая вышла в коридор.
– Вах!
– растерянно проговорил Фарид.
– Это кто - такой черний-черний? И на нашем, на русском говорит!
– Але!
– Маша прикрыла ладонью рот, чтобы не кричать на всю больницу.
– Это Мэри. Я на работу больше не выйду… Нет! И не жди меня. Никогда не жди! Не волнуйся - проживу как-нибудь. Без твоих сраных денег обойдусь. Сам ты проститутка! Да пошел ты! Скотина!!!
Выключив трубку, она замахнулась и со всей силы шарахнула мобильник об пол. Элегантный пластиковый корпус не выдержал столь мощного удара, и творение южнокорейских электронщиков разлетелось на мелкие детали и детальки.
– Слющий!
– вышедший на шум Фарид глазам своим не верил. От его любимой трубки остались лишь воспоминания.
– Зачем так сделиль? Совсем пляхой! У-у, чорний!
– Сам ты - черный!
– Маша-Мэри хотела еще и ругнуться по-взрослому, но вовремя спохватилась.
– Ой, извините меня, пожалуйста! Я сама не знаю, как это получилось! Сейчас!
– она присела на корточки.
– Сейчас я все это вам соберу!
– Вах!
– возмутился Фарид.
– Соберет она! Спасибо!
– произнес со спокойным достоинством.
– Сдачи не надо!
– и вернулся к оставленной Вере.
До Маши наконец-то дошло, какую чепуху она сморозила. Постояв немного в растерянности, она в последний раз бросила взгляд на кучу раздолбанных деталей, которые еще совсем недавно назывались телефонным аппаратом мобильной связи, и пошла к палате, в которой ее ждал Сергей Лопатин. У дверей по-прежнему дежурили двое. Но чернокожую девушку пропустили беспрепятственно, лишь понимающе подмигнув.
– Все, Сережа, - произнесла она твердо и решительно, присаживаясь на стул рядом с кроватью. Так - напряженно выпрямив спину и нервно перебирая пальцами - обычно держится неподготовленная ученица перед строгим экзаменатором.
– С прошлым покончено. Начинаю новую жизнь.
– Новую?
– улыбаясь, спросил Серега.
– Новую!
– почти торжественно произнесла Маша.
– Тогда иди сюда!
– шутливо зарычал он, набрасываясь на девушку с поцелуями и объятиями.
И снова на потолочный плафон полетело тонкое и легкое, как пух, шифоновое платьице. Летучее оно какое-то…
Уже близилась осень. И, хотя дни еще изредка выдавались сравнительно теплые и местами ясные, к вечеру, как правило, начинал моросить дождик. С Финского залива тянуло холодным и порывистым ветром. На деревьях появлялись желтые листья, каркали беспардонные вороны, возмущаясь наглостью жирных помоечных конкуренток-чаек, которым лень было таскать свежую рыбу из Невы.
Черный джип с выключенными фарами и габаритными огнями медленно подкатил к тротуару и плавно остановился в стороне от китайского ресторана, в который тремя часами раньше вошел Филимонов с женой Ингой.
– Может, не здесь?
– спросил Женя Усольцев Таганку.
– Щас толпа пьяная повалит из кабака. Сто процентов - засветимся.
– Конечно, не здесь.
– сухо ответил Андрей.
– Я отведу его в сторонку.
– А я? Я с тобой пойду.
– Никуда ты не пойдешь, парень. Это дело я должен сделать своими руками. И Фергане обещал. И вообще.
– Рискуешь, братуха. Мусора - народ хитрожопый. Можешь нарваться.
– Ты мне тут гнилой базар не разводи, ладно? Я получше тебя ментов знаю. Лучше вот что. Как только этот Петруха выйдет из харчевни со своей телкой, ты не шуми и с места сразу не трогай. Обожди немного. Потом поедешь через Кронверкскую…