Месть Владигора
Шрифт:
— Не сметь! — закричал князь, видя, что брат и Бадяга уже приставили острия мечей к шее лежавшего ничком дружинника. — Пусть встанет!
Кудрич поднялся. Грудь его ходуном ходила, вздымаемая ненавистью к князю. Весь он был облеплен грязью, которая комками застряла в длинной бороде его и на волосах. Но не к нему обратился Владигор, а к синегорцам:
— Братья! Решение вы приняли почти единодушно, я это понял. И не испугались вы того, что Перун может судить иначе? Что будет с вами, если поспешили вы, меняя меня, законного правителя, на того, кто еще сегодня был подданным моим? Разве не поддерживает Громовержец законную власть? Разве приятно ему, властолюбивому, видеть, как кто-то, повинуясь чувству мимолетной обиды, наделяет властью человека не княжеского рода? О, уверен, суд над вами он страшный совершит. Так что же делать?
Народ молчал, напуганный одним лишь именем Перуна.
— А что, братцы, — растерянно и радостно одновременно проговорил кто-то, — может, на суд Перунов отдадим их обоих?
Вопрос этот не решал дела в пользу Владигора, но уже уводил решение спора к божьему суду, к стороне Особой и Всевластной. И опять молчали люди, не зная, каким образом призвать бога и узнать его решение. И вновь послышался чей-то короткий возглас:
— Пусть поединок все решит!
И тут же загомонили, загалдели, заорали синегорцы:
— Перун решит!
— Пускай сражаются до победы полной!
— Кто победит, тот богом любим! Посмотрим, Владигор или Кудрич мил Перуну!
И долго еще кричали, покуда голос не подал Владигор, с величавой торжественностью, но не без хитринки сказал он:
— Ах, разлюбезные подданные мои! Быстро вы на Перуна суд свой переложить хотите. Ну что ж, у бога плечи крепкие, все вынесет. Но знаете вы, что одинаково ловко дерусь я любым оружием, так что на волю вашу отдаю выбор оружия и вида поединка. Решайте поскорее! Все вы воины, и каждый способ боя вам известен. Ждем же!
Тут синегорцы совещаться стали. Были такие, кто стоял за Кудрича и знал, каким оружием владеет тот ловчее, другие же предлагали оружие, казавшееся им более пригодным Владигору, но уступали они числом сторонникам Кудрича. Споры могли бы продолжаться еще очень долго, но Владигор их окриком прекратил:
— Ну, решили? Или думаете, не поможет Перун тому, кто хуже мечом вертит, или копьем жалит, или из лука бьет?
Засмеялись синегорцы — и впрямь выходило так, что не стоило спорить, если исход боя Перуном будет предначертан.
— И все же, — вышел из толпы старик в кольчужке и в шеломе, еле передвигающий ноги и шамкающий, — хоть и Перун станет вашим судией, но народ приговорил сражаться вам, князь Владигор с Кудричем, на конях, с одними копьями, без шлемов, без доспехов и даже без рубах. В одних портах. Даже и сапог не надобно. Впрочем, круглые щиты вы на руку левую можете надеть.
Владигор рассмеялся звонко. Даже Кудрич, уже успевший счистить с себя грязь, захохотал.
— Дедушка, а может, нам и уздечек на головы коней накидывать не надо для Перуновой потехи, а?! — спросил Владигор.
— Да, — закивал старик, — и узду чтоб не накладывали на коней. Таков уж наш приговор. — И, оборотясь к толпе, весело спросил: — Что, синегорские лисицы, годны такие условия?
Многие смеялись до упаду, но громкие одобрительные крики подтвердили, что условия такие всем любы.
— Ладно, в портах так в портах! — вдруг серьезно и даже строго сказал Владигор. — Хорошо, что не без порток — Перуну бы обидно было. Завтра поутру и станем биться.
Он понимал, что народ задумал сделать поединок бескровным: стоило одному из бойцов даже при легком ударе в его щит копьем пасть на землю, как поединок прекращался, и витязь, оставшийся на коне, мог считаться победителем.
А развеселившийся народ кричал:
— Не надо завтра — сегодня биться!
— Сейчас же!
— Да и седел не надо тоже — как предки наши дрались, деритесь!
В конце концов требования, чтобы поединок был проведен немедленно, заставили Владигора кивнуть и поднять руку:
— Довольно, синегорцы! Я вас услышал! Откладывать не будем — дел и без того достаточно! — И добавил уже с улыбкой, осветившей его прекрасное, открытое лицо: — Все, иду в избу снимать штаны!
На шутливые эти слова синегорцы ответили оглушительным гоготом.
7. Без рубах и штанов, но с копьями и на лошадях
В толпе, вознамерившейся лишить князя власти, никто не обратил внимания на безбородого чужака, который был обряжен в плохонький кожаный доспех с нашитыми на него вкривь и вкось железными бляхами. Вмятины и глубокие царапины на шлеме свидетельствовали о том, что его обладатель не раз побывал в самой гуще боя. Ну конечно, это был чародей Крас, замешавшийся в толпу синегорцев и ставший неотличимым от других, подобно еловой шишке, упавшей с дерева на кучу таких же шишек. Он так же, как все вокруг него, воздевал в гневе руки, но главной целью его присутствия среди синегорцев было желание взглянуть на Владигора после его позорного бегства при помощи веревки из-под пустеньской стены.
К своему удовольствию, он нашел Владигора не расстроенным, не униженным, а бодрым и даже величавым и подумал: «Оказывается, унижение идет тебе на пользу, Владигор. Ты, точно пригнутая к земле березка, можешь с силой распрямить свой ствол и больно ударить того, кто попытался его согнуть. Посмотрим, как переживешь ты не поражение, а победу…»
Крас вместе со всеми смеялся, когда старик вынес приговор: сражаться в одних портках и даже без рубах. Крас долго жил на земле и помнил немало способов ведения поединков — теперешний он видел лишь у диких варваров, еще не умевших делать доспехи, шлемы, не научившихся седлать и взнуздывать коней.
«Что ж, — думал Крас, предвкушая интересное зрелище, — посмотрим, кто из поединщиков проявит больше дикости. Думаю, Кудрич в этом виде борьбы не уступит Владигору именно потому, что он более дикий».
Для проведения поединка судьи подыскали уже просохший участок поля, ровный, без рытвин и мышиных нор. Прикинули, с какого места каждый из соперников поскачет навстречу друг другу, солнце должно было светить сбоку, а не прямо в глаза одному из витязей, зрителей следовало поставить на большом расстоянии от поединщиков, чтобы не испугали лошадей.