Месть вора
Шрифт:
– В Египет?! – растерянно пробормотала Ангелина.
– А чего это ты испугалась? Там тепло. Будешь жить в хорошем отеле. Искупаешься в Красном море и посмотришь на пирамиды. Юра станет заниматься делами, а ты в это время будешь туристкой. Членом российской туристической группы. Потому что в Египет вы поедете по обычной путевке. Все понятно?
Я сомневался, что Ангелина ответит мне: «Да». Ведь наврал слишком сложно. Напридумывал столько, что, похоже, запутался сам. Но Лина лаконично сказала:
– Понятно. – И следом за этим спросила: – А когда мы поедем?
– Думаю, что послезавтра вы с Юрой переберетесь в Москву. А оттуда уже полетите в Египет.
– И надолго туда?
«Ты – навсегда», – подумал я и ответил:
– Недели на две.
– Я буду скучать по тебе. – Ангелина опять поцеловала меня в плечо. Ее дыхание беспокоило меня, и я не мог определить, приятно это мне или нет.
– Да ты же знаешь меня меньше суток… – начал я, но Лина перебила:
– А кажется, что знакома с тобой уже долгие годы…
«Ты, девочка, даже не представляешь, как же сейчас права. Действительно долгие годы».
– …И давным-давно уже люблю тебя, милый.
– Любишь?
– Да, – выдохнула она. – Представь себе, такое случается, чтоб с первого взгляда. Я никогда не думала, что это может произойти со мной. И… видишь, произошло.
– Ты в этом точно уверена? – Мне было больно выдавливать из себя слова.
– Точно. Уверена.
– А как же муж?
– Муж? – переспросила Лина. – Муж?!! Ты разве не понял, какое это дерьмо?!
Я понял это еще четыре года назад – то, что он дерьмо не меньшее, чем его старший брат. Чем я. Одним словом, брат брата стоит.
– Любимый! Я хочу быть с тобой. Очень хочу… Скажи, у нас может что-нибудь получиться?
– Да. – Я крепко обнимал ее худенькие плечи. Я слушал ее нежный лепет. Я ненавидел себя. Я в этот момент был готов пойти на попятную, объявить Ангелине амнистию, и лишь невероятным усилием сумел перебороть чувство жалости. – Да, я думаю, что у нас все получится.
«Я думаю, что уж если решил быть негодяем, нужно быть им на все сто процентов. А если начал мстить, нужно мстить до конца. Наполовину плохих людей не бывает. Так же, как и наполовину хороших. Как и наполовину свершенной вендетты».
– Денис. А, Денис? Слышишь?
– Что, Ангелинка?
– Знаешь, я еще не успела уехать в этот Египет, а уже думаю: скорей бы оттуда вернуться. К тебе. Потому, что очень люблю тебя. Веришь?
– Да. Верю.
– Я тебе тоже. Любимый…
Я крепко зажмурил глаза. И скривился от боли. И подумал о том, что месть удалась. На славу – будет, о чем рассказывать внукам. О том, какой негодяй их дед.
– Денис. Я люблю тебя, милый…
А утром Гробу на сотовый дозвонился Комаль и сообщил, что в Веселом Поселке нашли трупы Электроника и Взрывника.
Мы только молча стиснули зубы. С этого момента для нас не существовало ничего, кроме Хопина.
Эпилог
НАС ИЗВЛЕКУТ ИЗ-ПОД ОБЛОМКОВ
– Здравствуй, Аркадий. Хотя неуместно, пожалуй, желать тебе здравствовать, предваряя то, что сейчас собираюсь сказать. И то, что собираюсь после этого сделать…
«Ну, словоблуд. Как был словоблудом, так и остался, – недовольно поморщился Хопин и поудобнее устроился в кресле перед плазменным экраном "Флэтрона". – Так словоблудом и сдохнет».
…Пять минут назад начальник охраны принес в кабинет видеокассету.
– Доставил курьер из «Федекса» [50] , – доложил он.
– От кого? – удивленно вскинул брови Хопин. Никаких доставок по «Федексу» он не ждал.
– Неизвестно.
– Что на ней? Ты просмотрел?
– Просмотрел. Только я. Больше никто. – Охранник сделал ударение на последнем предложении.
– Я, кажется, задал вопрос, – повысил голос Хопин. – Что на ней?
– Какой-то мужчина. Похоже, что перед съемкой его напичкали наркотой. Или даже каким-нибудь омнопоном.
50
Fedex – служба экспресс-доставки.
– Омнопоном? Что такое?
– «Сыворотка правды». А это серьезно.
– «Серьезно», – усмехнувшись, передразнил Хопин. – И что же он говорил, этот твой незнакомый мужчина, после этого… как его там… омнопона?
– Он говорил… – Охранник замялся. – Будет лучше, Аркадий Андреевич, если вы все посмотрите сами. – Он многозначительно посмотрел на хозяина, потом перевел взгляд на видеоплеер. – Поставить кассету?
– Поставь. И дай сюда пульт. И выйди. – Хопин дождался, когда охранник притворит за собой дверь, и нажал на кнопочку «play».
«Незнакомым мужчиной, напичканным омнопоном» оказался не кто иной, как адвокат Живицкий.
– Угадай, у кого я сейчас нахожусь в гостях? – С экрана «Флэтрона» на Хопина смотрело лицо адвоката Живицкого. Заметно постаревшего за четыре последние года. Еще больше обрюзгшего. Столь же неряшливого, как и тогда, когда они виделись в последний раз. И, кажется, даже в том же единственном на все времена и все случаи жизни мятом костюме. – Кто сейчас снимает меня на видеокамеру, чтобы потом послать пленку тебе? Угадал? Я думаю, без проблем. Правильно, это наш общий знакомый, которого ты, правда, видел только на фотографиях. Но мне-то уж с ним довелось пообщаться и с глазу на глаз. С Константином Разиным, который вернулся оттуда, откуда, как мы наивно надеялись, вернуться уже невозможно…
«А ведь прав оказался охранник, – подумал Хопин, изучая взглядом безвольное, испуганное лицо Живицкого, его растерянный, затравленный взгляд загнанной в угол жертвы. – Этого дурака-адвоката накачали какой-то отравой. Взгляд, как у покойника. Да и говорит еле-еле, словно сонная муха. Тьфу, противно! И как с подобным дерьмом можно было когда-то проворачивать серьезные акции? Даже не верится, что это было».
– Но он здесь, Хопин. Он рядом со мной. Он мне предоставляет возможность искупить свою вину перед ним. Смотри. – Адвокат наклонился, его физиономия на секунду исчезла с экрана… Лишь на секунду. Но вот Живицкий уже снова бессмысленно пялится в камеру. Его губы беззвучно шевелятся. У него на лбу выступили многочисленные капельки пота. Он снял и опять нацепил на нос очки. И у него в руке зловеще блестит опасная бритва. – Смотри, Хопин. И внимательно слушай мои последние слова, что я произнесу в этой жизни. Потом я уйду. А ты останешься. Но ненадолго. Следующий в очереди за мной – это ты. Уже скоро… Скоро… Смотри! – Живицкий выставил перед собой левую руку с предусмотрительно закатанным рукавом. – Смотри! – еще раз почти выкрикнул он и, зажмурившись, широким движением полоснул бритвой себя по запястью. И еще раз… Еще, с таким злобным остервенением, словно стремился не просто вскрыть себе вены, а отхватить руку пониже локтя.