Месть
Шрифт:
— Нет, Кирстен!
— Хорошо, посмотрим на это с другой стороны. На что, черт возьми, ты собираешься купить другое жилье? Ведь у тебя ничего не останется.
— Мы будем жить у моих родителей, — ответил Лоренс. — Я вчера говорил об этом с отцом, они будут рады… Он рассмеялся. — Я сказал тебе, что Руби предлагает нам поселиться у нее? Можешь себе представить?
— Нет уж, уволь, — сказала она. — Но ведь ты можешь в любое время…
— Что я могу в любое время? — спросил он.
— Ты можешь в любое время переехать ко мне.
Лоренс рассмеялся.
—
— Он хочет жить здесь, — улыбнулась Кирстен.
— Мне ли этого не знать?
— Я хочу, чтобы ты тоже жил здесь, — тихо сказала она. — Конечно, если тебе это по душе.
Лоренс внимательно посмотрел ей в глаза и понял, что как ни убеждал он ее последние несколько месяцев, Кирстен все еще боится поверить, что он так сильно любит ее.
— Я хочу переехать сюда, — ответил он и, заметив облегчение и радость в ее глазах, потянулся к ее губам.
Она так и не сказала ему об анонимных записках, да и некогда было подумать об этом из-за возникших проблем. Эти записки не имели никакого значения в сравнении с тем, что сейчас переживал Лоренс. Очевидно, это дело рук какого-то ненормального, и надо надеяться, что рано или поздно ему надоест заниматься этим. Она же должна посвятить себя Лоренсу и Тому.
— Ты, кажется, спятил! — фыркнула Руби.
— Отойди, ты мешаешь им, — сказал Лоренс, глядя, как грузчики с трудом тащат тяжелый ящик.
Руби, побледневшая после больницы и сбросившая несколько фунтов веса, прижалась к стене, потом спустилась вслед на Лоренсом в холл.
— Как, черт возьми, ты собираешься удержать сына, если будешь жить с подобной женщиной! — взвизгнула она. — Да тебя засмеют в суде! Они…
— Извините, сэр, — обратился к Лоренсу грузчик. — Эту коробку вы сдаете на хранение или берете с собой?
Лоренс, бросив на Руби сердитый взгляд, пошел взглянуть на содержимое коробки.
— Это я беру с собой.
— Эта женщина — твой злой рок! — заорала Руби, едва грузчик скрылся. — С тех пор, как она вновь появилась на сцене, тебя преследуют неприятности. От тебя ушла жена, с фильмом ничего не получилось, расстаешься со своим домом, а теперь из-за нее потеряешь и сына.
— Начнем с того, — крикнул Лоренс, — что Пиппа ушла от меня к другому. Надеюсь, ты не забыла об этом? Учти также, что Кирстен теряет больше всех из-за неудачи с фильмом.
— Как ты можешь говорить такое, если вынужден покинуть свой собственный дом?
— Ее капиталовложения больше, чем у любого из нас. Кроме того, она ведь собиралась начать новую жизнь. Она потеряла теперь надежду на это, но я намерен сделать все, чтобы помочь ей воспрянуть.
— А как насчет твоего сына? Или он для тебя уже не так важен?
— Не говори глупостей, Руби. А теперь — либо помогай, либо убирайся.
— Я не уйду, пока не заставлю тебя взяться за ум! — воскликнула она. — Зачем тебе переезжать к ней, если у меня есть дом?
— Я люблю ее, Руби. До тебя это доходит? Я люблю ее и хочу быть с ней. Том тоже. И точка.
— Что с тобой случилось,
Она охнула от страха, когда Лоренс повернулся к ней.
— Твое счастье, Руби, что ты не мужчина, иначе бы я душу из тебя вытряхнул за это, — процедил он. — А теперь убирайся. Сию же минуту — или я за себя не отвечаю!
Если бы он не выставил ее, Руби, возможно, торчала бы у Лоренса весь день, всячески его донимая, но даже после ее ухода настроение у него не улучшилось. Беда в том, что в словах Руби была доля правды. Переезжая к Кирстен, он рисковал тем, что ему не получить опеки над Томом. Но, видит Бог, Том сам хотел жить у Кирстен, и он тоже. Однако Лоренс знал, какую шумиху поднимут газеты вокруг дела об опеке, как будут обсуждать на все лады не его отцовские качества, а моральные принципы Кирстен. Впрочем, может, ему и удастся кое-что предпринять в этом направлении. Это будет выстрел с дальним прицелом — очень дальним, — но разве у него есть выбор?
— Черт возьми, Лоренс, — проворчал Кемпбел. — Ты хочешь, чтобы меня уволили?
— Дэрмот, ты и твоя газетенка почти разрушили ее жизнь, а теперь, если ты сделаешь это, то разрушишь и мою. Не дрейфь, я уже подкинул тебе сенсационную новость о том, что мы теперь живем вместе…
— Уже пять дней? — с недоверием спросил Кемпбел. — Почему же об этом никто не знает?
— Понятия не имею и не интересуюсь. А теперь, скажи мне, что намерен хоть раз поступить, как подобает порядочному человеку.
Кемпбел долго смотрел на него, кроша хлеб на тарелке и обдумывая ситуацию. Он совсем не собирался помогать Куколке Кирсти — зачем, если она никогда и ничего не сделала для него? Но, как бы ни возмущало его отношение к нему Лоренса в последние месяцы, он был очень привязан к этому человеку. Помнил он и о том, что Лоренс помог ему в трудные времена. Вообще-то он бы не возражал сделать то, что предлагал Лоренс. Это, возможно, помогло бы ему вырваться из когтей Диллис Фишер, да и Лоренс почувствовал бы себя обязанным ему и, наверное, дал бы ему работу, если Диллис его уволит. Но он не был уверен, что Диллис уволит его, она могла найти другой способ разделаться с ним за предательство, и Кемпбелу не хотелось думать, какой.
— Послушай, — сказал Кемпбел, когда официант подлил вина в их бокалы. — Буду с тобой откровенен, Лоренс. Диллис Фишер способна в любую минуту перекрыть воздух Кирстен. Я не знаю точно, как, но она уверяет, что смерть Анны Сейдж — дело рук Кирстен, и берется доказать это.
Лоренс побледнел от страха и отчаяния, губы его напряженно сжались.
— Тогда тебе придется остановить ее, Дэрмот.
— Не могу. Она сама себе — закон, ты это знаешь. Нет, нет, выслушай меня, — остановил он Лоренса. — Не знаю, как Диллис обыграет смерть Джейка Батлера, но стоит заглянуть в газеты, как становится понятно, что она вознамерилась приписать Кирстен и эту смерть. Может, ты что-то от меня скрываешь, Лоренс, но если тебе известно о том, что произошло на этих съемочных площадках…