Место назначения неизвестно
Шрифт:
— Сумасшествие, — сухо сказал Питерс. — Внушение может действовать и таким образом.
— Но скажите… Вы так уверенно говорите о том, что отсюда можно сбежать! Как мы сможем сбежать? Есть ли у нас хоть какой-то шанс?
— Не хочу упрощать, что мы можем запросто выйти отсюда, например послезавтра, Оливия. Все нужно тщательно продумать и спланировать. Люди бежали, как вы знаете, находясь и в более безнадежных условиях. Множество моих сограждан, да и ваших, написали книги о побегах из немецких крепостей.
— То
— В сущности — нет. Если есть вход, значит, есть и выход. Конечно, о рытье туннеля здесь не может быть и речи, но существует порядочное количество других способов. Как я уже сказал, если есть вход, значит, есть и выход. Используя изобретательность, хитрость, вживание в свою роль, мошеннические трюки, подкуп — можно справиться. Это та штука, которую нужно хорошенько обдумать и изучить. Вот что я вам скажу. Я обязательно выберусь отсюда! Помяните мое слово.
— Верю, что вам удастся, — сказала Хилари и потом добавила: — А мне?
— Вы — другое дело.
Его голос прозвучал смущенно. На какое-то мгновение она не поняла, что он имел в виду. Затем решила, что, по его мнению, она уже достигла своей цели — приехала сюда, чтобы соединиться с мужчиной, которого любит, и, после того как это произошло, ее желание побега уже не может быть настолько сильным, как у него. Она с трудом боролась с искушением рассказать Питерсу всю правду, но какой-то инстинкт самосохранения не позволил ей.
Она пожелала ему спокойной ночи и спустилась с крыши.
ГЛАВА 16
— Добрый вечер, миссис Беттертон.
— Добрый вечер, мисс Дженнсон.
Худая девушка в очках выглядела возбужденной. Ее глаза сверкали за толстыми стеклами.
— Сегодня вечером будет встреча! — сообщила она. — Сам директор обратится к нам!
Она говорила почти беззвучно.
— Хорошо, — сказал оказавшийся рядом Энди Питерс. — Давно хотел хотя бы мельком увидеть этого директора.
Мисс Дженнсон бросила на него взгляд, полный возмущенного упрека.
— Директор, — строго сказала она, — замечательный человек.
Когда она повернулась и пошла от них прочь по одному из неизменных белых коридоров, Энди Питерс тихо присвистнул:
— Действительно ли я уловил, или мне только показалось, как она чуть было не воскликнула «Хайль Гитлер!»?
— В самом деле очень похоже.
— Беда нашей жизни в том, что мы никогда не знаем наверняка, куда направляемся. Если бы я знал, уезжая из Штатов полный мальчишеской страсти борьбы за доброе старое братство людей, что сам себя отдаю в лапы еще одного божественного диктатора… — он развел руками.
— Вы и сейчас этого не знаете, — напомнила ему Хилари.
— Но я чувствую, это носится в воздухе! — ответил Питерс.
— Ох, — воскликнула Хилари, — как я рада, что вы здесь!
И она вспыхнула под его недоуменным взглядом.
— Вы такой милый, обыкновенный, — попыталась оправдаться Хилари.
Питерс выглядел довольным.
— Там, откуда я приехал, — сказал он, — слово «обыкновенный» имеет немного другое значение. Там его употребляют в смысле «заурядный».
— Вы же знаете, что я имела в виду. Я хотела сказать, что вы такой же, как все. О Господи, и это тоже звучит грубо!
— Нормальный человек, это вы подразумеваете? Вы сыты по горло гениями?
— Да. И вы тоже изменились, с тех пор как приехали сюда. У вас пропала какая-то горечь… или ненависть.
И в то же мгновение его лицо внезапно ожесточилось.
— Не рассчитывайте на это, — сказал он. — Все во мне… внутри. Я еще способен ненавидеть. И, поверьте, есть вещи, которые нужно ненавидеть.
Встреча, как назвала ее мисс Дженнсон, состоялась после ужина. Все члены Организации собрались в большом лекционном зале.
Среди собравшихся не было тех, кого можно было назвать обслуживающим персоналом: лаборантов, кордебалета, многочисленных подсобных рабочих, а также небольшого коллектива привлекательных проституток, служивших в Организации поставщиками сексуальных наслаждений для мужчин, которые жили здесь без жен и не завязали специфических отношений со своими коллегами женского пола.
Сидя рядом с Беттертоном, Хилари с острым любопытством ждала появления на трибуне почти мифической личности — директора. Расспрашивая Тома Беттертона, она получала неудовлетворительные, расплывчатые ответы относительно особы, управляющей Организацией.
— Внешне ничего особенного в нем нет, — отвечал он. — Но он обладает потрясающей способностью воздействовать на аудиторию. В общем-то, я только дважды видел его. Он не слишком часто показывается на людях. Необыкновенный человек, сразу чувствуется, но, честно говоря, я не могу объяснить, в чем его необыкновенность.
Мисс Дженнсон и некоторые другие женщины говорили о директоре с таким благоговением, что у Хилари само собой сформировалось какое-то неопределенное представление о нем как о высоком мужчине с золотой бородой, одетом в белые ниспадающие одежды — некая иконописная абстракция.
Она была почти разочарована, когда на трибуну тихо поднялся мужчина средних лет, смуглый и довольно крепкого сложения. Внешность его была совершенно непримечательна, он мог бы сойти за бизнесмена откуда-нибудь из центральных графств Англии. Его национальность невозможно было определить на глаз. Все встали со своих мест. Он обратился к ним на трех языках, переходя с одного на другой и не повторяя в точности сказанного. Он говорил по-французски, по-немецки и по-английски, и каждый из языков звучал в его устах одинаково свободно.