Место под солнцем
Шрифт:
— Ты чего, совсем, что ли, в натуре? — засмеялся бомж. — Я к легавке по доброй воле на пушечный выстрел не подойду! Они ж меня затаскают, и что буду иметь в итоге? Ведро дерьма и дырку от бублика вместо денег.
— Логично, — кивнул Игорь.
— Ладно, хватит резину тянуть. — Сиволап потихоньку терял терпение, к тому же боялся из-за возни с этим Бориской пропустить Орлову.
Из кожаного набрюшника он вытащил пятидесятидолларовую купюру и показал упрямому бомжу. У того заблестели глаза, грязная дрожащая рука
— Э, нет, дружок. Давай рассказывай. — Сиволап помахал купюрой у него перед носом.
— Ну вы это, в натуре, мужики, не снимайте меня, я вам так все расскажу, а, мужики, ну сукой буду, не вру, — заканючил Бориска.
— Кончится это когда-нибудь или нет! — не выдержал Игорь. — Я жрать хочу, у меня язва, живот уже болит, а мы здесь с тобой возимся два часа. Будешь рассказывать в камеру или нет? Не будешь — вали отсюда! Знаем мы таких свидетелей! Вон, у ларька целое стадо таких свидетелей. За десятку что хочешь наплетут! Тебе полсотни баксов предлагают, а ты выпендриваешься! Все, катись, надоел!
Артем для пущего эффекта опять показал Бориске купюру и тут же спрятал.
— А-а, хрен с вами! — махнул рукой бомж. — Живы будем — не помрем, а помрем — не страшно! Включай свою камеру!
* * *
Маргоша нарезала крабовые палочки для салата и тихо насвистывала мелодию песенки из боевика «Верное сердце путаны».
— Это Катя звонила? — спросила она, когда Жанночка вернулась из комнаты в кухню.
— Мне кажется, нам не хватит майонеза, — произнесла Жанночка в ответ.
— Ну, выйдешь и купишь, — пожала плечами Маргоша, — ты странная какая-то сегодня. Ты можешь ответить по-человечески, кто звонил?
— Нет. — Жанночка заглянула в кастрюлю, в которой варился рис. — Надо же, как долго. А написано на упаковке — всего пять минут.
— Что нет? Кто звонил-то?!
— А… да, это Катя. — Открыв холодильник, Жанночка присела перед ним на корточки:
— Слушай, может, еще добавить сливочного масла?
— Добавь. Катя сказала, где она?
— Нет. Я не спрашивала.
— А когда вернется?
— Не знаю. — Жанночка достала масленку и захлопнула холодильник. — Я думаю, в салат надо обязательно положить оливки.
— Катерина на свидание к любовнику ушла, что ли? — усмехнулась Маргоша. — Ну и молодец, правильно.
Жанночка густо покраснела, открыла рот, чтобы выпалить в ответ какую-нибудь резкость, но сдержалась.
Маргоша стала опять насвистывать мелодию из боевика.
— А как твои съемки? — спросила Жанночка, чтобы снять опасную тему.
— Нормально, — буркнула Маргоша.
— Слушай, а не противно играть проститутку? Ты все-таки вживаешься в роль, начинаешь думать и чувствовать, как она. Это ведь пакость какая!
— Я не вживаюсь, — Маргоша быстрым движением запихнула в рот крабовую палочку, — я играю, и только. Знаешь, как в детстве
— Я в детстве только в куклы играла, — вздохнула Жанночка, — ну и в классики, в резиночку. А в войну — никогда.
— Ты, наверное, вообще была пай-девочка. И уроки не прогуливала, и по крышам не лазила.
— Да. И маме помогала, — Жанночка улыбнулась, — я такая была трусиха, ужас. Я и сейчас трусиха. Мышей боюсь, грозы, плавать не умею. А эта твоя одноклассница, Оля, она тоже в войну играла?
— Маргоша положила нож, дожевала крабовую палочку и смерила Жанну насмешливым хитрым взглядом.
— Интересно, кто тебе сказал, что Оля училась со мной в одном классе?
— Ну, я не помню, кто конкретно сказал. Разве это так важно?
Жанночка принялась колотить молотком по куску мяса, распластанному на разделочной доске, с такой силой, что запрыгал стол.
— Да, в общем, не важно, — легко согласилась Маргоша. — Сплетников хватает. А Оля… нет, по крышам она не лазала и в войнушку не играла. Тихоня была, вроде тебя.
— Она красивая? — быстро спросила Жанночка.
— Очень.
— Я тебя еще хотела спросить, ты извини, конечно, но это правда, что ты их с Глебом познакомила?
Маргоша не спеша ссыпала нарезанные крабовые палочки в большую хрустальную салатницу, сполоснула руки, тщательно вытерла их бумажным полотенцем, отошла к окошку, закурила и, не сводя с Жанночки насмешливых зеленых глаз, медленно произнесла:
— Я что, похожа на сводницу?
— Честно говоря, я не видела ни одной сводницы, — призналась Жанночка, — не с кем сравнивать.
Маргоша повернулась к окну, дернула рычаг, чтобы открыть форточку, и на секунду застыла, глядя во двор.
— А зачем там, интересно, телевизионщики крутятся? — спросила она задумчиво.
В глубине двора, у песочницы, огородное пугало в ядовито-лиловом пиджаке размахивало руками перед камерой. Корреспондент держал микрофон у его рта.
— Как? Они еще здесь?! — Жанночка подскочила к окну. — Катю ловят, сволочи! Они ведь прямо в квартиру заявились час назад, я выгнала в шею, даже милицией пригрозила. Нет, стоят, ждут. Чего ждут, спрашивается? Катя с ними разговаривать не станет, пошлет подальше.
— Это, кажется, Сиволап. Он вчера утром Константина Ивановича поймал у гаража, чуть до инфаркта не довел. Ты позвони Кате, предупреди, — посоветовала Маргоша, — а то накинутся, как коршуны, она растеряется.
— Я не знаю, где она, — быстро сказала Жанночка, отошла от окна и принялась с новой силой отбивать мясо.
— А сотовый на что? — пожала плечами Маргоша, не отрываясь от окна. — Давай я позвоню.
— Она свой сотовый дома оставила. — Жанночка вздохнула. — Ни стыда, ни совести у этого Сиволапа. Только вот зачем ему Бориска понадобился, не понятно.