Место под солнцем
Шрифт:
Остановившись перед одной из дверей, Китти коротко постучала и, не дождавшись ответа, вошла.
— Идем, трусишка, — со смехом позвала она Халифа. — Тебя тут не съедят.
Комната, оказавшаяся рабочим кабинетом, была обставлена по-спартански: небольшой письменный стол из темного дерева с двумя стульями на вытоптанном ковре, обитое алым бархатом кресло у большого окна и низкий кофейный столик напротив, шкаф, снизу доверху набитый книгами. Вторая половина комнаты частично скрывалась за разукрашенной японскими орнаментами ширмой, открывая взору гостей оттоманку с небрежно брошенным на нее шелковым халатом, стоявшую на полу бутылку вина и большой старинный канделябр. В кабинете пахло свечным воском, терпкими древесными благовониями и свежими духами.
— Эо, ты здесь? — позвала Китти. — Я привела плохого мальчика-красавчика. Ой, то есть, заключенного номер D-489.
— Спасибо, Кантара, — донеслось из-за ширмы. — Ты можешь идти.
— Всегда пожалуйста, сестренка. Но если ты еще раз назовешь меня этим дурацким именем при посторонних, я выцарапаю тебе глаза.
— Присаживайтесь, заключенный номер D-489.
Ливий остался стоять, неотрывно наблюдая за ширмой. Тонкая рука с молочно-белой кожей взяла с оттоманки халат, и перед гостем появилась высокая стройная женщина с пышными иссиня-черными кудрями, свободно лежащими на плечах. Ее лицо — тонкое, с изящными высокими скулами, аккуратным прямым носом и чуть капризным изгибом губ — Халиф видел впервые, но янтарные глаза узнал мгновенно.
— Это вы, — сказал он.
— Не ожидали, что мы увидимся еще раз?
— Не ожидал. Я расспрашивал о вас всех надзирателей, но сукины дети так ничего и не рассказали.
— Славно. Значит, я хорошо обучила своих мальчиков. Садитесь, заключенный номер D-489.
Сказав это, женщина опустилась в кресло по другую сторону стола. Ливий, помедлив, занял один из стульев.
— Ваш супруг назначил мне встречу.
— Мой супруг? — рассмеялась незнакомка.
— Старший надзиратель. Разве вы — не его жена?
— Очень приятно, Эоланта Нойман. Встречу вам назначила я.
— Что? — переспросил Халиф, вглядываясь в лицо женщины. — Вы — старший надзиратель?..
Эоланта открыла малахитовую шкатулку и достала крохотный шарик мятного драже.
— У каждого своя работа. Вы продаете наркотики, я слежу за порядком в иракской тюрьме строгого режима. Вам по роду деятельности порой приходится сидеть в тюрьме, мне — избивать заключенных. Но чаще всего я нахожусь здесь и удовлетворяюсь докладами своих подопечных.
— Заключенных вы хорошо избиваете, спору нет.
Женщина провела ладонью по горлу и широко улыбнулась, показав идеально ровные зубы, похожие на жемчужины.
— Вижу, шрам почти зажил.
— Равно как и три сломанных ребра, вашими молитвами.
— Но за языком следить вы так и не научились.
— Как любил говорить мой почтенный отец, да упокоят первые боги его душу, горбатого исправит только могила.
Ливий наблюдал за тем, как Эоланта отправляет драже в рот. Средний палец ее правой руки украшало тонкое бриллиантовое кольцо, на запястье поблескивал браслет-цепочка из белого золота. В то, что эта красивая женщина в дорогом шелковом халате занимает должность старшего надзирателя, поверить было невозможно. Или она шутит? Решила его разыграть? Но какой в этом смысл? Да и кто бы позволил ему уехать из тюрьмы, не будь она старшим надзирателем, и не подпиши она соответствующий приказ?
— О чем размышляете, заключенный номер D-489?
— Не могли бы вы обращаться ко мне по имени, леди Эоланта?
— Как пожелаете. Ливиан. Отец дал вам красивое благородное имя. Жаль, что вы его сокращаете. Я часто встречаю темных эльфов в тюрьме, но создание, у которого не получается спрятать аристократическое происхождение даже под уголовными замашками, вижу впервые. Вас боятся все заключенные и большая часть надзирателей, а вы до сих пор выглядите милым эльфеночком, который во всем слушался родителей, в совершенстве знает темный язык и историю Темного мира и прекрасно владеет парными клинками. Может, вы еще и на музыкальных инструментах играете? Как насчет скрипки?
Обычно на ум Ливию в любой ситуации приходил не один десяток остроумных ответов, но в присутствии Эоланты он ощущал скованность, не позволявшую даже открыть рот. Он был околдован этой женщиной. Ее холодной красотой, силой, наполнявшей каждое ее движение. Высших темных эльфиек Халиф встречал много раз, но в Эоланте чувствовалось не свойственное этим созданиям благородство, а почти королевское величие. Он безошибочно уловил это еще тогда, когда они увиделись впервые, хотя она была закутана в накидку по самые глаза. А теперь они сидят здесь, друг напротив друга. Их не разделяет решетка, на нем нет наручников. Но невидимая черта, которую она провела между ними, прочнее тюремных стен.
— Нет, я не играю на скрипке.
— Что такое, проглотили язык? В тюрьме вы были поразговорчивее. И вели себя понаглее. Я вас смущаю? Кстати, как вам мои девочки?
— Очень милые дамы.
— Каково это — ощущать себя мясом, которое выставляют на продажу? Вам понравилось? Хотите попробовать еще?
— Зачем вы меня пригласили?
Эоланта достала из ящика стола тонкую папку и открыла ее.
— Хочу предложить вам сделку, Ливиан.
— Подслушать, что говорят другие заключенные, а потом передать вам? Я в такие игры не играю.
— Знаю. — Она начала переворачивать документы в папке. — Если верить паспорту, вам тридцать, и большую часть жизни вы провели в тюрьме. Вас судили за торговлю наркотиками и людьми, за убийства. И вот вы снова попали в тюрьму. И начали вести себя из рук вон плохо. Хамили надзирателям, избивали заключенных. Несчастный Гасан Хабиб из-за вас трижды попадал в лазарет.
— В следующий раз сукин сын крепко призадумается перед тем, как науськивать своих бандитов. Больше они не нападают на безоружных впятером из-за угла.
— Я не договорила, заключенный номер D-489.
В голосе Эоланты зазвучал металл. Ливий покорно опустил голову.
— Прошу прощения.
— У вас есть уникальная способность объединять людей вокруг себя и разрешать конфликты мирным путем. Как говорят смертные, природный талант лидера. Начальник тюрьмы хватается за голову, когда на его стол ложится очередная жалоба с указанием вашего имени, но вы избавили надзирателей от множества проблем. — Она помолчала. — К примеру, от чрезмерной наглости Гасана Хабиба. Надеюсь, трех визитов в лазарет ему хватит, и он поумнеет.