Место под солнцем
Шрифт:
— Свежо придание — верится с трудом, — вставил Халиф, воспользовавшись паузой.
— Я знаю, что у вас есть покровители в криминальных кругах. Вы приходитесь близким другом алжирскому работорговцу Аднану, и без него давным-давно отбывали первое — и не последнее — пожизненное заключение. Но не будем ворошить все это, Ливиан. Представим, что вы выйдете из тюрьмы через две недели и начнете жизнь с чистого листа.
Ливий расслабленно улыбнулся.
— Вы ошиблись. Я буду мозолить глаза вашим мальчикам целых шесть месяцев, леди Эоланта.
Женщина достала из
— Это мое прошение о досрочном освобождении Ливиана Хиббинса, заключенного номер D-489, подписанное начальником тюрьмы. Еще четырнадцать дней, дорогой мой — и вы смените душную камеру на уютную квартиру. Или на загородный дом, тут уже решать вам.
— Ваше прошение? Но зачем… простите. Вы пригласили меня на свою виллу, хотя могли принять в тюрьме. Могли передать письмо через одного из надзирателей. Зачем устраивать спектакль? Или вы хотели понаблюдать за тем, как меня домогаются ваши амазонки?
— Почему бы и нет? У вас был такой глупый и беспомощный вид. Самый уверенный в двух мирах мужчина почувствует себя полным дураком в таком обществе, верно?
Эоланта встала, медленно обошла стол и остановилась у Ливия за спиной. Он чувствовал запах розового масла от ее волос, ощущал тепло ее кожи и вздрогнул, когда ладонь женщины легла ему на плечо.
— Давай подумаем вместе. Может, у меня слабость к сероглазым джентльменам? Или я люблю плохих мальчиков, а на этот раз встретила по-настоящему плохого и решила поддаться соблазну? Или же мне нравится, когда мужчина не терпит оскорбления молча, а достает нож и убивает обидчика, потому что ублюдок это заслужил? Нравится, когда он может постоять и за себя, и за других, и плевать хотел на закон, потому что именно так поступает мужчина? Сойдемся на том, что все варианты верны.
Запустив пальцы Халифу в волосы, Эоланта наклонилась ниже и зашептала, касаясь губами его уха:
— Вот как будет выглядеть наш план. Ровно через две недели ты заберешь свои вещи, выйдешь за ворота тюрьмы и направишься сюда. Ты сможешь выбрать любую из амазонок, которых видел сегодня возле бассейна, сделать с ней все, что пожелает твоя душа, и ни одна из них не скажет ни слова против. А потом ты поднимешься в этот кабинет. Здесь есть внутренняя дверь, ведущая в мою спальню. Ты оттрахаешь меня так, чтобы я забыла собственное имя, и постараешься как следует, иначе я разозлюсь. Хочешь опустить бессмысленный этап с амазонками и перейти к последнему?
У Ливия пересохло во рту, и он с отчаянием путника, целую вечность бродившего в пустыне, посмотрел на графин с водой, стоявший на расстоянии вытянутой руки. Пальцы Эоланты погладили его щеку и прикоснулись к губам. Окружающий мир померк, перестал существовать, растворившись в облаке эмоционального запаха женщины: томного, сладкого, кружившего голову и прогонявшего все мысли, помимо одной. Сейчас он сорвет с нее халат и возьмет прямо здесь, на столе, наплевав на открытую дверь и девиц, что веселятся внизу. Это желание было таким сильным, что Халиф сжал кулаки, отдавая телу приказ успокоиться.
— Не тороплю с ответом.
Эоланта отошла к окну и, взяв маленькую лейку, начала поливать цветы на подоконнике. Краем глаза она следила за тем, как Ливий наполняет стакан водой из графина.
— Я понял, — сказал он. — Ты говорила о сделке. Какую услугу плохой мальчик может оказать всевластной госпоже?
— Поговорим после того, как ты покажешь, на что способен. Свое имя я пока что не забывала.
— А ты так приятно пахнешь, что я почти забыл свое.
— Постарайтесь не буянить сверх меры на протяжении этих двух недель, заключенный номер D-489. Вы свободны. Я позову Китти, она проводит вас безопасной дорогой.
Глава одиннадцатая. Ливий. Настоящее
Весна 1977 года
Алжир
Появившуюся в дверях кабинета мадам Брике Ливий узнал не сразу. Копна иссиня-черных кудрей сменилась модной в Европе короткой стрижкой, свободные одежды из разноцветного шелка — строгим деловым костюмом. Единственным, что напоминало о прошлом, было изящное колье из фиалковой бирюзы — свадебное украшение, которой ей преподнес ныне покойный супруг. Мадам Брике подошла к столу, двигаясь со свойственной ей кошачьей грацией, и остановилась в шаге от предназначавшегося для гостей кресла. Ее улыбка была не такой широкой, как раньше, но по-прежнему обещала все удовольствия в двух мирах.
— Каждый день за ужином мы возносили молитву Великому Богу и упоминали твое имя, — негромко сказала она по-французски. — Наш господин учит нас, что мы, неразумные дети, часто уходим с верной дороги, и Ему, милосердному и полному любви, приходится быть суровым. Все трудности, с которыми мы сталкиваемся на пути — уроки, благодаря которым мы становимся сильнее и мудрее. Слабым, говорит Великий Бог, уроки не нужны. Самые сложные испытания достаются сильным. — Женщина легко склонила голову. — Королей боги испытывали во все времена. Многие падают и не находят в себе сил подняться. Истинный король встает и продолжает свой путь.
— Рад тебя видеть. Ты изменилась.
— Только снаружи. Внутри я по-прежнему слабая женщина, преданная жрица того, кто подарил нам сердце, наполнив его любовью к красоте.
— Слабая женщина не смогла бы в течение десяти лет противостоять мужчинам, которым принадлежит этот город.
Аккуратные брови мадам Брике едва заметно приподнялись.
— Этот город принадлежит не тому, кто бродит по улицам с ножом и на каждом углу кричит, что он король, а тому, кто умеет решать проблемы. Как говорили на востоке еще издревле, умоляя об уважении, уважения не заслужишь.
Ливий поднялся женщине навстречу. Гостья протянула ему руку для поцелуя, а потом грациозно опустилась в кресло у стола.
— Сегодня за завтраком мы выпили за твое здоровье по бокалу золотого вина. Девочки отговаривали меня, дескать, нужно сохранить последнюю бутылку для праздника полной луны, но я сказала, что есть праздники и поважнее, да простит всех нас Великий Бог. Мы заработаем еще денег и забьем весь погреб золотым вином, но без нашего покровителя продолжим влачить жалкое существование.