Место под солнцем

Эльберг Анастасия Ильинична

Побросав очки в сумку, Тара застегнула «молнию».

— Я ухожу — и тебе тоже пора валить. Спасибо за квартиру и за работу. Ты не был принцем на белом коне, о котором мечтают все красотки, но без тебя я бы осталась на улице.

Фуад поднялся на ноги и неспешно подошел к женщине.

— С Халифом я работал не один год — и не переставал удивляться тому, как самые умные бабы в его присутствии превращаются в идиоток. Думал: что это за магия, и есть ли у нее пределы? А теперь смотрю на тебя и понимаю, что пределов нет.

— Стой там, где стоишь, — предупредила Тара.

—

Дура, — рассмеялся мужчина. — Ты не понимаешь, с кем связалась. Ливий Хиббинс — полный отморозок. Чудовище, которое получает удовольствие, причиняя другим боль. Он смотрит на красивую женщину и улыбается, а спустя полчаса может придушить ее в постели. Просто потому, что это возбуждает его сильнее, чем телячьи нежности. Ты видишь вокруг людей, а он — кукол, которыми можно воспользоваться для достижения своих целей. Ты понимаешь, что у этих людей есть чувства, а ему на это плевать. — Фуад приподнял голову эльфийки за подбородок. — У работорговцев есть такое поверье: чем смазливее у женщины мордашка, тем строже ее нужно воспитывать. Я видел многих, кто умеет воспитывать обладательниц смазливых мордашек, но ни один из них даже близко не сравнится с Халифом. Эоланта редко носила открытые платья. Прятала синяки, которые не успевали исчезать, потому что ее король добавлял новые. Скоро ты познакомишься поближе и с ним, и с его кулаками, и с его плеткой. И тогда вспомнишь о том, что я тебе говорил, но будет поздно.

Высвободившись, Тара влепила ему пощечину и метнулась к двери. Фуад со смехом махнул на нее рукой.

— Беги, дурочка. Не дай бог, опоздаешь к ужину и не успеешь подать еду гостям своего господина.

— Я тебе это с рук не спущу, — пообещала эльфийка.

— Советую быть послушной рабыней. Халиф любит послушных шлюх. Таких, которые позволяют делать с собой все, что угодно. Это не про тебя, так что поработай над своим гадким характером.

— Какого дьявола ты тут делаешь?

Заглянувший в спальню Насир уставился на Фуада. Тот поклонился.

— Не заводись, я попрощался с близкой подругой.

— И назвал ее рабыней и шлюхой.

— Господа, не будем ссориться, — попыталась обрести контроль над ситуацией Тара.

Фуад шагнул к двери, и рука Насира метнулась к пистолету, заткнутому за ремень.

— Да, я назвал ее рабыней и шлюхой. И не погрешил против истины. А у тебя другое мнение по этому поводу, щенок?

— Выбирай слова, когда говоришь с женщиной.

— Халиф вышел из тюрьмы — и ты осмелел? Надо было научить тебя уму-разуму десять лет назад, когда вы все скулили у моих ног, оставшись без покровителя.

— Может, кто-то и скулил, — согласился Насир. — Но теперь пришел твой черед скулить. Гости спрашивали, придешь ли ты на ужин. Еды будет много, а слуг мало. Кто-то должен помогать им и подносить блюда.

Холодно улыбнувшись, Фуад обошел Тару, миновал эльфа и остановился в дверях.

— Обязательно приду. У меня есть сюрприз для короля. Он оценит.

— Ты как? — спросил Насир у женщины.

— Порядок, — ответила та. — Но очень хочу убраться отсюда ко всем чертям и наконец-то купить пару платьев.

— Держи.

Тара оглядела маленький кинжал из храмового серебра в украшенных драгоценными камнями ножнах.

— Мой подарок королеве, — с серьезным видом сказал эльф.

— Эм… спасибо. В сказках королевам дарят хрустальные туфельки и драгоценности. Похоже, мы в другой сказке.

— Эоланта-султана всегда носила с собой кинжал. Все женщины от крови первых богов носят оружие.

— Неудивительно, она же работала в тюрьме строгого режима. Привычка — вторая натура. — Тара спрятала кинжал. — Ладно, приятель. Я хочу попасть в самый дорогой магазин в этом чертовом городе и купить самое дорогое из тамошних платьев. И если мы не попадем туда в ближайшие двадцать минут, я воспользуюсь этой игрушкой и кого-нибудь прирежу.

Глава десятая. Ливий. Прошлое

1962 год

Багдад, Ирак

— Надзиратель! Э-э-эй, надзиратель! Оглохли вы там все, что ли?!

Асад наклонился и, взяв с пола металлическую миску, постучал ей по решетке камеры.

— Да не шуми ты, — успокоил его Эмир, перетасовывая колоду карт. — На тебя раздавать — или сегодня ты не собираешься возвращать сигареты, которые проиграл Ливию?

— Нахрен ваши карты, — огрызнулся Асад. — Я голоден, а на ужин нас должны были позвать час назад! У поваров что, забастовка?! Эй, надзиратель!

Эмир кивнул Халифу, который сидел на полу чуть поодаль, и начал раздавать карты.

— Дело твое. Если выиграю, все сигареты достанутся мне.

— У меня есть целых полгода для того, чтобы отыграться, — сказал Асад и вздохнул. — Эх, лучше бы тебя загребли за баб, которыми ты торгуешь, а не за наркоту, Халиф. И отмотал бы ты годков семь вместе с нами. А то выйдешь на свободу и упорхнешь, как певчая птичка. И опять начнется бардак, банда Гасана за старое примется. После того, как ты ему ребра переломал, они сидят тише воды, ниже травы.

— Ну так пойдем со мной, сынок, — предложил Ливий, изучая свои карты.

Асад отвернулся от решетки бросил на него насмешливый взгляд.

— Разве что смотаться отсюда под шумок, но если поймают — себе дороже.

Появившийся в коридоре надзиратель ударил по решетке дубинкой.

— Чего разорался, Карман? Вроде ты на прошлой неделе был в одиночной камере, не хватило?

— Жрать хочу, — коротко ответил Асад.

— Ужин скоро подадут. — Надзиратель заглянул в камеру. — А что насчет вас, девочки? Тоже проголодались — или на диете, после семи вечера есть нельзя?

Получив в ответ порцию молчания, он выпрямился и заложил большие пальцы за ремень брюк.

— Есть особые просьбы до того, как я уйду и оставлю вас сплетничать о женском? Хиббинс, у тебя точно есть. Ты сегодня чересчур молчалив.

Ливий в очередной раз глянул на карты и прикинул, какова вероятность того, что Эмир прячет в рукаве крупный козырь. Мухлевал соперник превосходно, обыграл бы самого черта при необходимости.

— Сегодня ничего особенного, сынок. Разве что позволю себе напомнить о марокканском масле, которое я выпрашиваю на коленях уже целую вечность. Посмотри, во что превратились мои волосы. Еще немного — и они потеряют восхитительный золотистый оттенок.