Метафизика памяти
Шрифт:
Все великие учителя человечества, и прежде всего религиозные пророки, как правило, говорили притчами, иносказательно, дабы слушающий их мог понять настолько, насколько позволяла ему его внутренняя развитость. Косвенность всегда предполагает усложнение смысла, всегда подразумевает, что в словах содержится больше смысла, чем непосредственно сказано. Но точно так же и воспоминание – то, что мы вспоминаем, никогда не есть то, что было на самом деле, это всегда только косвенный рассказ о прошлом. Человеческая память – это не запись на жестком диске, которую можно снова и снова воспроизводить без изменений. Насколько вспомянутое соответствует тому, что случилось в прошлом, нужно каждый раз устанавливать.
Все, что мы будем говорить дальше о памяти, имеет
У нас есть одно прямое доказательство существования личной, живой памяти: мы иногда можем «вспомнить», увидеть мир в «блеске и истине», которых у него (мира) никогда не было, услышать спрятанное глубоко в себе, то самое главное, на чем держится наше существование.
Это память не человеческая, не индивидуальная и не коллективная. Словно вступаешь в какую-то стихию, которая и не мир, и не сознание. Память – это стихия. Это третья реальность, реальность памяти, которая вдруг захватывает нас и погружает в особое состояние. «Жить воспоминаниями – нельзя и представить себе ничего выше этой жизни: никакая действительность не может так удовлетворить, наполнить человека, как воспоминание; в воспоминании есть такая “действительность”, какой никогда не имеет самое действительность» [18] .
18
Кьеркегор С. Наслаждение и долг. Киев, 1994. С. 41.
В нашей памяти живет мир, гораздо более сложный и многообразный, чем окружающая нас действительность. Мир, о богатстве которого мы чаще всего не подозреваем: там хранятся и забытые воспоминания давних лет, которые иногда прорываются в сознание, и счастливые мгновения озарения, и душевного волнения, и сбывшиеся или несбывшиеся мечты и надежды. Человек, по каким-либо причинам отрезанный от этого богатства, представляет собой бесплотную тень, которая живет в призрачном плоском мире, лишенном рельефа и глубины. Только память делает возможными и наши чувства, и наши переживания, и сознание в целом. И пока мы прислушиваемся к своей памяти, вглядываемся в ее глубины, она является мощным препятствием против лени ума, душевной вялости и угрожающего безумия. Пока мы помним, для нас существуют и дождь, и снег, и яркое солнце, и надежда.
Я зарастаю памятью,Как лесом зарастает пустошь,И птицы-память по утрам поют,И ветер-память по ночам гудит,Деревья-память целый день лепечут…Но в памяти моей такая скрыта мощь,Что возвращает образы и множит.Шумит, не умолкая, память-дождь,И память-снег летит, и пасть не может!Как это прекрасно – помнить! Это и счастье, и проклятие. Счастье в том, что можно вспоминать и снова переживать самые счастливые минуты своего существования, а проклятие в том, что человек большую часть своих переживаний относит к прошлому, больше живет в прошлом, от которого никуда не деться, которое невозможно исправить. А так хотелось бы исправить, забрать назад в гневе сказанные слова, сделать недействительными многие совершенные поступки. То есть сделать бывшее не бывшим. Любой человек, оглядываясь на прошлую жизнь, видит, что ошибок, непродуманных действий в ней гораздо больше, чем хотелось
И все-таки память делает нас свободными – от собственного тела, от истории, от общества, от унылой повседневности существования. Свободными на мгновения, но этих мгновений достаточно, чтобы почувствовать себя духовным существом, почувствовать в себе присутствие Того, чьим образом и подобием ты являешься.
Образы памяти
Всякая попытка проникнуть в метафизическое измерение памяти сталкивается с принципиальной трудностью: наличием двух и более несовместимых измерений, которые нужно совместить, нескольких противоположностей, держание которых вместе делают возможным память. Держать может только человек как духовное существо. Например:
1. Есть два образа памяти: а) «чистая память» – память не о чем-то конкретном (событии, человеке), память как стихия, в которую нужно попасть, чтобы быть способным вообще что-то помнить; б) память как способность превращать прошлое в конкретные воспоминания, воскрешать переживания, делать их яркими, объемными, расцвеченными, живыми, наполняющими нас чистой радостью или глубокой печалью.
Память всегда живет и осуществляется только в форме такой раздвоенности.
2. В любом акте воспоминания должны быть соблюдены два условия: а) человек помнящий должен в каждом акте воспоминании помнить все; б) и в то же время в каждом акте живого воспоминания ничего не помнить. То есть быть свободным от любых объяснений, стереотипов, схем, убеждений, даже знаний. Воспоминание становится возможным только при наличии этих двух взаимоисключающих полюсов, создающих напряжение, за счет которого и функционирует наш дух.
3. Человек есть не только память о себе, но и память других о нем. В отличие от восприятия воспоминания других обо мне более или менее призрачны, они, как любое воспоминание, в большой степени результат их воображения, интерпретации. Постепенно эта призрачная часть каждого человека увеличивается, пока он полностью не становится воспоминанием, чистым духом. Иногда эти умершие люди, люди-призраки гораздо живее существующих индивидов. Всякое глубокое оригинальное воспоминание всегда держится на двух взаимоисключающих вещах: жизненной силе вспоминаемого, яркой бытийственной убедительности и его призрачности.
4. Память имеет возраст: память ребенка, память взрослого, память старца. Они качественно разные, но память детства делает их непрерывной цепью, хранит и развивает целостный образ личности. Чем больше сохранилось в человеке от воспоминаний детства, тем более он живой человек. И в то же время если воспоминания детства занимают большую часть внутренней жизни в сравнении с другими воспоминаниями, то его личность останавливается в своем развитии. Память всегда синтез противоречащих друг другу временных воспоминаний.
5. Структура воспоминания. Воспоминать можно не только прошлое, но будущее. Мы находимся в будущем по отношению к прошлым событиям, мы знаем, что будет с человеком или городом. Никакого прошлого нет без будущего, это некая вещь в себе. Мы как бы живем в будущем-прошлом. Никакого настоящего нет без будущего, настоящее живет тем отблеском, теми мечтами, надеждами, которое дает будущее. Мы живем в будущем-настоящем. То есть мы вынуждены как духовные существа жить одновременно в трех временах. Если мы хотим что-то вспомнить из прошлого, нам нужно будущее, если мы пытаемся заглянуть в будущее, нам необходимо прошлое. Без него будущее темно и страшно. И каждое прочувствованное настоящее есть уже наступающее прошлое, на которое будущее наложило свой отпечаток. Этот парадоксальная структура воспоминания может быть понята только человеком, сутью сознания которого является время.