«Метаморфозы» и другие сочинения
Шрифт:
Накануне все скупил оптовый торговец Луп. Утомленный напрасной поспешностью, с наступлением вечера я спокойно направился в бани.
6. Вдруг вижу я товарища моего Сократа! Сидит на земле, разодранный плащ его только наполовину прикрывает тело, почти другой человек, так грязь и жалкая худоба его изменили, что стал он похож на тех несчастных, что по дорогам просят милостыню. Хотя я его отлично знал и был он мне близким другом, но, видя его в таком состоянии, я усомнился и подошел поближе.
— Сократ! — говорю, — что с тобою? что за вид? что за плачевное состояние? А дома тебя давно уже оплакали и окликали, как покойника! 147 Детям твоим, по приказу провинциального суда, даны опекуны; жена, помянув тебя как следует, подурневши от непрестанной скорби и горя, чуть не выплакавши глаз своих, печальный дом, себя и родителей своих новой свадьбой увеселила. И вдруг ты находишься здесь, к нашему крайнему конфузу, загробным выходцем!
— Аристомен, — ответил он, — не знаешь ты причин судьбы, непрочных ее милостей и обратных поворотов. — С этими словами лицо свое, все время от стыда красневшее, заплатанным и рваным плащом прикрыл, так что остальное тело обнажил чуть не до пупа. Я не мог дольше видеть такого жалкого зрелища нищеты и, протянув руку, помогаю ему подняться.
147
6 …окликали,
7. Но тот, как был с покрытой головой: — Оставь, — говорит, — оставь судьбу насладиться досыта трофеем, 148 который сама себе воздвигла. — Я заставил его идти со мною, одеваю или, вернее сказать, прикрываю наготу одной из двух своих одежд и веду в баню; там мази и притиранья сам готовлю, оттираю огромный слой грязи, вымыв как следует, сам усталый, утомленного с большим трудом его поддерживая, веду к гостинице, постелью грею, пищей ублажаю, чашей подкрепляю, рассказами забавляю. Уже он склонялся к разговору и шуткам, уже раздавались остроты и шум болтовни, как вдруг, испустив из глубины груди мучительный вздох и хлопнув яростно правой рукою по лбу — о, я несчастный! — воскликнул он, — предавшись страсти к гладиаторским зрелищам, достаточно пресловутым, в какие бедствия впал я! Ведь, приехав в Македонию по прибыльному делу, как ты сам отлично знаешь, и пробыв там месяцев десять, я отправился обратно с хорошим барышом. Немного не доехав до Лариссы, 149 ради спектакля свернул я с дороги, и в темном, уединенном ущелье напали на меня лихие разбойники. Хоть дочиста обобрали, однако спасся. Нищим свернул я к старой, но до сих пор видной кабатчице Мерое. 150 Ей все начисто открываю: почему так долго ездил, какое несчастье постигло меня на обратном пути и как меня ограбили среди бела дня. Пока я вспоминал свои несчастья, она меня приняла более чем любезно, даром накормила хорошим ужином и, уже побуждаемая похотью, пригласила к себе на кровать. Тотчас делаюсь я несчастным, так как, переспав с ней, с одного раза уже не могу отделаться от этой заразы. Все в нее ввалил: и лохмотья, что добрые разбойники на плечах у меня оставили, и гроши, что я зарабатывал как грузчик, пока сила была, пока эта добрая женщина и злая судьба не довели меня до такого состояния, в каком ты меня только что видел.
148
7. …насладиться… трофеем… — Трофей в древнем мире — памятник в честь победы: ствол или столб на поле боя, украшенный отнятым у неприятеля оружием.
149
Ларисса — большой город в центральной Фессалии.
150
Кабатчица Мерое. — Имя «Мерое» по-гречески означает «чистое вино». Текст в конце главы испорчен, перевод сделан по смыслу.
8. — Ну, — говорю я, — вполне ты этого заслужил и еще большего, если может быть большее несчастье, раз любострастным ласкам и шкурной шкуре детей и дом предпочел! — Но он, следующий за большим палец ко рту приложив и ужасом пораженный, — Молчи, молчи! — говорит. И озирается, не слышал ли кто. — Берегись! — говорит, — вещей жены! 151 Как бы невоздержный язык вреда на тебя не накликал!
— Еще что! — говорю, — что же за женщина эта кабацкая королева?
151
8. …вещей жены… — Так иронически говорится о ведьме в обычной манере Апулея.
— Ведьма, — говорит, — и колдунья: может небо спустить, землю подвесить, ручьи затвердить, горы расплавить, покойников вывести, богов низвести, звезды загасить, ад кромешный осветить!
— Ну тебя! — отвечаю, — подними трагический занавес 152 и, отложив театральные тряпки, вернись к просторечью.
— Хочешь, — спрашивает, — про одно слушать, про два, про многие ее дела? Воспламенить к себе любовью жителей не только этой страны, но Индии, обеих Эфиопий, 153 даже самых антихтонов, 154 — для нее пустяки, детские игрушки! Но послушай, что она сделала на глазах у многих.
152
…подними трагический занавес… — То есть «кончай трагедию». Занавес отделял сцену от зрителей и (в отличие от нынешних) не поднимался вверх, а опускался под сцену.
153
…обеих Эфиопий… — То есть к востоку и западу от Нила до краев земли.
154
Антихтоны — жители противоположного полушария.
9. Любовника своего, посмевшего полюбить другую женщину, единым словом она обратила в бобра, 155 так как зверь этот, когда ему грозит опасность попасться в плен, спасается от погони, лишая себя детородных органов; она рассчитывала, что и с тем, кто на сторону понес свою любовь, случится нечто подобное. Кабатчика одного соседнего, значит конкурента, обратила она в лягушку.
И теперь этот старик, плавая в своих винных бочках, прежних посетителей своих из гущи хриплым и любезным кваканьем приглашает. Судейского одного, который против нее высказался, в барана она обратила, и теперь тот так бараном и ведет дела. Еще: жена одного из ее любовников позлословила что-то про нее, а сама была беременна; на вечную беременность осудила она ее, закрыв чрево и остановив зародыш. По общему счету, вот уже восемь лет, как бедняжечка эта, животом отягощенная, словно слоном собирается разрешиться. 156
155
9. …в бобра… — Представление об упомянутом свойстве бобра было распространено в античности и средние века.
156
…словно слоном собирается разрешиться. — Беременность у слоних продолжается 22 месяца, а в народных преданиях — 10 лет.
10. Это последнее злодеяние и зло, которое она многим продолжала причинять, наконец возбудило общественное негодование,
157
10. Медея — внучка Солнца, колхидская волшебница, героиня знаменитой трагедии Еврипида. Упоминается как отрицательный персонаж. Согласно представлениям платоников, трагедия с ее «разгулом страстей» имела вредное влияние на нравы.
158
…совершив… погребальные моления… — Обряд, описанный многими авторами, начиная с Гомера («Одиссея», XI, 25).
А так как тесно расположенные жилища не давали места новому пришельцу, то, выбросив дом за городские ворота, она удалилась.
11. — Странные, — говорю, — вещи и жестокие, мой Сократ, ты рассказываешь. В конце концов ты меня вогнал не в малое беспокойство, даже в страх, я уже не сомнения испытываю, а словно удары ножа, как бы та старушка, воспользовавшись адскими силами, нашего не узнала разговора. Ляжем-ка поскорее спать и, отдохнув, до света еще уберемся отсюда как можно дальше! — Я еще убеждал в этом, а мой добрый Сократ уже спал и храпел вовсю, устав за день и выпив вина, от которого отвык. Я же запер комнату, проверил замки, поставил кроватишку к дверям, чтобы загородить вход, и лег на нее. Сначала от страха я не спал, потом к третьей страже 159 немножко глаза завел.
159
11. …к третьей страже. — Ночь у римлян делилась на четыре смены (стражи). Третья стража начиналась приблизительно в полночь.
Только что заснул, как вдруг с страшным шумом (за разбойников не примешь) двери распахнулись, скорее были взломаны и сорваны с петель. Кроватишка коротенькая, да и хромоножка, от такого напора валится и меня, вывалившегося и лежащего на полу, всего собою прикрывает.
12. Тут я понял, что некоторые впечатления естественно приводят к противоположным последствиям. Как частенько слезы от радости бывают, так и я, будучи превращен в черепаху из Аристомена, 160 в таком-то ужасе не мог уберечься от смеха. Пока, столь уничиженный, под прикрытием кровати глазком смотрю, что будет дальше, вижу двух женщин преклонных лет. Зажженную лампу несла одна, губку и обнаженный меч другая. В таком виде становятся около мирно спящего Сократа. Начала та, что с мечом: — Вот, сестра Пантия, дорогой Эндимион; 161 вот голубок мой, что ночи и дни моими молодыми годочками наслаждался, вот тот, кто любовь мою презирал, не только клеветой меня пятнал, но замыслил прямое бегство. А я, как хитрым Улиссом брошенная, вроде Калипсо 162 буду оплакивать вечное одиночество! — А потом, протянув руку и показывая на меня своей Пантии, продолжала: — А этот добрый советчик, Аристомен, зачинщик бегства, что ни жив ни мертв теперь на полу лежит, из-под кровати смотрит на все это и думает безнаказанным за оскорбления, мне нанесенные, остаться! Скоро, скоро, сейчас, даже сию минуту накажется он за вчерашнюю болтовню и за сегодняшнее любопытство!
160
12. Черепаха из Аристомена. — Смысл ссылки неясен.
161
Эндимион — возлюбленный луны-Селены, погруженный ею в вечный сон.
162
Калипсо — нимфа, на острове которой Улисс (Одиссей) оставался в течение семи лет, пока боги не дозволили ему вернуться на родину.
13. Как я это услышал, холодным потом, несчастный, обливаюсь, все внутренности затряслись, так что сама кровать от беспокойных толчков на спине моей, дрожа, затанцовала. А добрая Пантия говорит: — Отчего бы, сестра, прежде всего не растерзать его, как вакханкам, 163 или, связав как следует, не оскопить? — На это Мерое (я отгадал ее имя, так как она подходила к рассказам Сократа) отвечает: — Нет, его оставим в живых, чтобы было кому горстью земли покрыть тело этого несчастного. — И, повернув направо Сократову голову, она в левую сторону шеи ему до рукоятки погрузила меч и излившуюся кровь старательно приняла в поднесенный к ране маленький мех, 164 так чтобы ни одной капли не было видно. Своими глазами я это видел. К тому же, чтобы ничего не опустить в обряде жертвоприношения, добрая Мерое, запустив правую руку глубоко, до самых внутренностей, в вышеуказанную рану, вынула сердце моего несчастного товарища. Горло его от такого удара было рассечено, и голос, вернее хрип неопределенный, из раны извлекся, и заклокотал воздух. Затыкая эту разверстую рану в самом широком ее месте губкой, Пантея сказала: — Ну ты, губка, бойся, в море рожденная, через реку переправляться! 165 — После этого, подняв с меня кровать и расставя над моим лицом ноги, они принялись мочиться, пока совсем зловоннейшей мочой меня не залили.
163
13. …как вакханкам… — Жрицы Вакха-Диониса растерзывали животных во время экстатических плясок.
164
…излившуюся кровь приняла… в поднесенный к ране маленький мех… — Кровь — важный элемент магических обрядов.
165
… губка, бойся, в море рожденная, через реку переправляться! — Заклинание, основанное на симпатической магии, — морская водная губка не должна соприкасаться с водой. (Ср. далее I, 19.)