Метательная артиллерия и оборонительные сооружения Древней Руси
Шрифт:
Именно в этой связи следует понимать свидетельство Павла Алеппского, слышавшего в 1655 г. в Москве слова патриарха Никона о военном значении русских монастырей. Указывая, что их насчитывается в государстве около 3 тысяч, Никон прибавил: «В нашей стране есть три очень богатых монастыря, великие царские крепости. Первой монастырь Святой Троицы, он больше и богаче остальных; второй… известен под именем Кирилло-Белозерского»; он «больше и крепче Троицкого… третий монастырь — Соловецкий» [684] .
684
Павел Алеппский. Путешествие Антиохийского патриарха Макария в Россию. ЧОИДР, кн. 3, 1898, стр. 126.
История расширения Кириллова монастыря, так же как и вопрос об авторе «Нового города», тесно связаны с общей картиной вооружения крепости. Новый пояс каменных укреплений начал строиться по инициативе государственной власти. По замечанию Н. П. Успенского, монастырь производил эти работы без особой охоты, так как они ложились на его хозяйство тяжелым бременем [685] . Однако основные расходы несло государство. В 1661 г. правительство Алексея Михайловича отпустило на строительные нужды в монастырь громадную по тому времени сумму — 45 тыс. рублей. Кроме того, «на строение ограды заняты в 1657 г. у боярина Бориса Ивановича Морозова денег 5000 рублев, да ржи на прокормление оградных работников тысяча четвертей, да овса двести четвертей» [686] .
685
Н. П. Успенский. Древности…, стр. 242.
686
ГПБ, Рукописный отдел, № 102/1338, л. 236.
Указу 1653 г. о постройке крепости [687] предшествовала выработка проекта. 27 сентября 1652 г. из монастыря к Б. И. Морозову был отправлен «дворовый человек» Иван Копылов с городовым чертежом; посланный вряд ли был его автором. Принято считать, что этот проект не был утвержден, в результате чего в 1653 г. из Москвы в монастырь для составления нового проекта приехал «мастер городового, дела» Антон Грановский [688] . Однако на самом деле приезд А. Грановского, очевидно, предшествовал не только посылке И. Копылова к Б. И. Морозому, но и выработке в монастыре своего городового чертежа. О приезде А. Грановского и его проекте сообщается «задним числом» в грамоте, присланной из Москвы в 1653 г. (без указания месяца) [689] . Кроме того, А. Грановскому незачем было приезжать в монастырь в 1653 г., так как в это время, как мы увидим ниже, строительные работы шли в нем уже полным ходом.
687
Арх. Иаков, Ук. соч., стр. 153.
688
Н. П. Успенский. Древности…, стр. 243; Н. Н. Забек. Ук. соч., стр. 170.
689
Арх. Иаков. Ук. соч., стр. 153.
Проект А. Грановского, который можно считать самым первым, не был принят. Об этом монастырские власти подробно сообщали в Москву (очевидно, в 1652 г.): «Присланный к нам по царскому указу из Москвы Антон Грановский для постройки новой каменной ограды сделал план оной слишком многодельный и дорогой; и завел внутри монастыря земляной вал и самую стену в ширину 3 сажени; другой вал перед городовою стеною, а за тем валом ров в ширину 9 сажен, а за рвом третий вал в вышину одна сажень с аршином; и на том третьем валу и на внутреннем валу же сделал решетки деревянные, а каменную стену завел без нижних и средних боев и назначил только один верхний бой с внутреннего валу» [690] . Следовательно, А. Грановский предлагал сложную систему многорядных валов и стену с одним ярусом боя. Проект был отвергнут, очевидно, прежде всего потому, что при всей нарочитой сложности он не обеспечивал эффективной огневой обороны; в монастыре вряд ли знали, что его автор, заезжий французский авантюрист и проходимец Ян де Грон, подвизавшийся при дворе московского царя, не имел к «городовому делу» никакого отношения [691] .
690
Там же.
691
Н. А. Бакланова. Ян де Грон, прожектер в Московском государстве XVII в. Ученые записки РАНИОН, т. IV, 1929, стр. 103–122. Даже шведский комиссар де Родес, внимательно следивший за Гроном, в своих донесениях откровенно называл его интриганом, а его поступки — авантюристическими плутнями. (Там же, стр. 119).
Отвергая этот проект, монастырские старцы сообщили одновременно, что им «желательно, чтобы велено было в Кирилловом монастыре новый каменный город впредь строить таким образом, как у Троице в Сергиевом монастыре город строен» [692] . Это говорит о том, что вместо проекта А. Грановского, монастырь предложил свой собственный проект. Последний и был, видимо, утвержден в Москве в 1653 г. Вероятно, по нему весной 1653 г. началось строительство, которое велось под наблюдением Б. И. Морозова. Известно, что в 1659 г. «старец Павел Ремезов писал Кириллову монастырю к новому городу чертежи и [был] послан к боярину Борису Ивановичу Морозову» [693] .
692
Арх. Иаков. Ук. соч., стр. 153.
693
ГИАЛО, ф. 251, оп. 1, № 440, лл. 14–14 об.
Какими же силами осуществлялась выработка грандиозного замысла новой стройки? Кто был строителем крепости XVII в.? На эти вопросы, поставленные еще Н. Никольским, исследователи не дали ответа. Н. Н. Забек считал, что конкретного архитектора или инженера вообще не было, что работы вели «по обычаю» сведущие люди и что в разрешении архитектурных вопросов принимали участие городничие «старцы», составлявшие книги «городового каменного дела» [694] .
Царская грамота 1654 г. (февраль), казалось бы, более конкретно дает ответ на этот вопрос. В ней говорится, что в монастырь был послан для городового дела смолянин Дмитрий Петрович Дернов. Монастырским властям предписывалось, чтобы «как Дмитрий Дернов в Кириллов монастырь приедет, ему б городовые каменные и всякие запасы и каменщиков и деловцев дали» [695] . Д. П. Дернов был выбран после провала проекта А. Грановского, с ведома «старцев» монастыря («по вашему челобитию»). Однако дальнейшая его судьба не известна, так как источники не отмечают его приезда в монастырь и не говорят о его пребывании в нем. В связи с этим вряд ли можно считать Д. П. Дернова строителем укреплений XVII в.
694
Н. Н. Забек. Ук. соч., стр. 171.
695
Архив ЛОИИ, коллекция Н. Никольского, № 150. В 1614 г. Д. П. Дернов был назначен в монастырь стрелецким головой (ААЭ, т. III, № 34).
Вся постройка настолько грандиозна и так сильно отличается от одновременных ей монастырских оборонительных сооружений, что невольно возникает вопрос: кто же был ее строителем — местный мастер или московский градоделец? Ответ на этот вопрос дают «Книги городового каменного дела» за 1653–1682 гг. Содержащиеся в них сведения показывают, что крепость строилась в основном руками подмонастырских крестьян и каменщиков, которые славились своим мастерством далеко за пределами монастыря наряду с костромскими, кашинскими, балахнинскими и собственно московскими. Недаром правительственная грамота 1647 г. обязывала кирилловских каменщиков и кирпичников, которые и «прежде государево каменное дело делывали», быть для городовых работ в Москве и Серпухове (всего 40 человек) [696] , а патриарх Никон, направляя в 1655 г. кирилловских и кашинских каменщиков на постройку Иверского монастыря, писал его властям: «И каменщиков бы вам потешить чтобы с радостью делали» [697] . Из среды этих каменщиков и вышли, очевидно талантливые и высококвалифицированные «градодельцы», явившиеся строителями «Нового города».
696
Арх. Иаков. Ук. соч., стр. 154.
697
Н. Н. Воронин. Очерки по истории русского зодчества XVI–XVII вв. Известия ГАИМК, вып. 92, 1934, стр. 51.
В середине XVII в., в связи с общим развитием каменного строительства в Русском государстве, из среды многочисленных монастырских каменщиков выдвигались отдельные талантливые мастера, которые втягивались в сферу деятельности Приказа каменных дел и получали официальное звание «каменных дел подмастерье». Оно было настолько привилегированным, что его даже пытались в ряде случаев передать по наследству; недаром «Книга городового дела», упоминая строителей Кирилловской крепости, всегда выделяет их и подчеркивает их высокое звание. Было звание и выше — «государев мастер», но его носили такие зодчие, как Яков Постник или Федор Конь.
Уже с середины XVII в. каменных дел подмастерье получил черты архитектора-строителя, отдавая функции производителя работ подрядчику [698] .
14 марта 1654 г., после указа самим строить крепость, «как в Сергиевом монастыре город строен», были «посланы к Троице в Сергиев монастырь старец Михайло Поморец, да каменных дел подмастерье Кирило Серков, да Семен Шам для досмотру городового каменного дела да железных решеток на пример и дорогою они издержали на все 27 алтын 2 деньги» [699] .
698
Н. Н. Воронин. Ук. соч., стр. 33–41.
699
ГИАЛО, ф. 251, оп. 1, № 301, л. 94 об. «Книги городового каменного дела» за 1654–1661 гг. Серков и Шам упомянуты в них скупо, чаще всего только по имени. Их биография осталась нам почти не известной. ГИАЛО, ф. 251, оп. 1, № 331, л. 2; № 368, л. 2; № 392, л. 4.
С. В. Шам находился на стройке с 1654 г. по 1656 г., а затем «у дела» остался один К. И. Серков; поэтому мы можем с большим основанием считать их обоих авторами проекта крепости. Однако руководителем всех строительных работ был, по-видимому, К. И. Серков. Правда, документы упоминают о нем ежегодно только до 1662 г., но надо думать, что он находился на строительстве почти до его окончания, скрываясь под именем чернеца Кариона Серкова, ведшего в 1678 г. «Книги городового дела» [700] .
700
ГИАЛО, ф. 251, оп. 1, № 553, л. 1.