Метательная артиллерия и оборонительные сооружения Древней Руси
Шрифт:
В Псковских летописях слова «пушки», «пущичи» и «пускичи» употреблялись в одном значении с огнестрельными орудиями — пушками [141] ; разница в их написании не считалась, видимо, ошибкой, так как они существовали в языковом обиходе. Сам термин «пущать» (пускать) в XIV в. и позже обозначал стрельбу из огнестрельных орудий; действие же пороков в течение их более чем двухвекового развития всегда обозначалось другим словом — «шибати», «бити». Исходя из тождества терминов «пушки», «пущичи» и «пускичи», следует признать ошибочным старое мнение о принадлежности пускичей к метательным устройствам типа восточного манджаника [142] .
141
Там же, вып. 1, стр. 56; вып. 2, стр. 45, 50, 145.
142
Н. Е. Бранденбург. Ук. соч., стр. 24; В. Г. Федоров. К вопросу о дате…, стр. 21.
Разноречивые свидетельства летописи отражают возраставшее разнообразие военной техники в конце XIV в., когда старые общие названия оружия перестали удовлетворять, а новые еще не установились. Последнее свидетельство применения русскими войсками пороков относится к 1398 г., когда после четырехнедельной бомбардировки из пороков новгородцам удалось принудить к сдаче крепость Орлец на нижнем течении Северной Двины: «Поставиша пороки и оступиша городок и начаша бити пороки» [143] .
143
НПЛ, стр. 392.
В первой половине XV в. сообщений о пороках становится заметно меньше. Летописец, подробно перечисляя под 1451 г. «градной пристрой» москвичей, уже не упоминает метательных машин [144] . Последний раз [145] сообщает русская летопись о пороках в 1453 г. в рассказе об осаде турками Константинополя [146] . Во второй четверти XV в. метательные машины, очевидно, вышли из употребления в русском войске [147] . Их место заняла все более совершенствовавшаяся огнестрельная артиллерия. Ее гром возвестил о силе и могуществе создавшегося централизованного Русского государства, вырвавшегося из рамок феодальной раздробленности.
144
ПСРЛ, т. XII, стр. 76.
145
Мы не приводим в основном тексте неясное для интересующей нас темы описание осады г. Ржева в 1447 г. князем Борисом Александровичем тверским: «С Ржев(ы), с града ж биаху овии пушками, а инии пращами, а друзии камение метаху, а овии стрелами, яко дождь пущаху». Пращи, здесь, по-видимому, означают ручное метательное оружие, но метание камней может предполагать наличие метательных машин. («Инока Фомы слово похвальное о благоверном великом князе Борисе Александровиче». Памятники древней письменности. CLXVIII, СПб., 1908, стр. XLVII, XLVIII).
146
Многочисленная турецкая артиллерия оказалась слишком слабой, чтобы разрушить даже ветхие городские стены. При штурме турки пользовались техническими средствами, бывшими в ходу до изобретения огнестрельного орудия. Магомет «трупа людей своих не въсхоте взяти, по помышляше их метати пороки в град, да сгниют и усмрадят град». В ходе осады это варварское намерение не было выполнено как бесполезное. «Неции же в них добре знающе град сказываху ему (т. е. Магомету) величество града и пространство и ако не коснется им смрад и абие пришед с многою силою взяша их и пожгоша» (ПСРЛ, т. VIII, стр. 132).
147
Знания о старой метательной технике сохранились вплоть до начала XVII в. Упоминание пороков встречается в «Уставе ратных и пушечных дел» («Воинской книге»), написанном «пушкарских дел мастером» Онисимом Михайловым в 1607–1621 гг. Ряд статей устава озаглавлен «Наука как огненные ядра из пороков бросати». В статьях приводится рецептура изготовления зажигательных составов для поджога городских строений. (О. Михайлов. Устава ратных и пушечных дел (1607–1621), ч. 1 и 2. СПб., 1777, ст. ст. 395, 396 (стр. 85, 86), 403 (стр. 88, 89), 501 (стр. 160), 531 (стр. 172) и др. Вероятно, эти части устава не имели существенного практического значения и были созданы не без влияния европейских источников, где применение блид рекомендовалось и в XVI в. (W. Gоhlke. Das Geschutzwesen…, ZWK, Bd. VI, H. 2, стр. 64; К. Нuuri. Ук. соч., стр. 41). Это же обнаружено нами в одной рукописи из герцогской библиотеки в Готте [Н. Fоlz. Lehrbuch des Buchsenmeister Pyrabollica, 1562 (Cod. Chart., B. 1032), л. 33 об.] — машина-праща для метания огня и в голландской рукописи XV–XVI вв. [Рукописное отделение Библиотеки Академии наук СССР (Q = 87), л. 8 об., 56 и 56 об.] — машина-праща и повозка с пращей, а также праща для метания огня (там же, л. 38).
Существует мнение, что в Казанском походе 1506 г. у русских были метательные «снаряды» [148] . Больше того, В. Г. Федоров, обнаруживший редкое описание больших деревянных пушек, участвовавших в Казанском походе Ивана Грозного, предполагает в них метательные машины [149] . Однако, рассказывая о первом походе, летописец вообще не упоминает о старой камнеметной технике [150] , описание же взятия Казани в 1552 г. также не дает оснований для предположения о ее применении. Наоборот, хорошо известно, что осада Казани в 1552 г. была триумфом русской огнестрельной артиллерии. Поэтому нет сомнения, что упомянутые В. Г. Федоровым орудия входили в состав большого «стенобитного наряда», в упор стрелявшего по городу огромными ядрами, размером «в колено человеку и в пояс». Наряду с этим необходимо указать, что рассказ летописца о казанских событиях полон давно вошедших в обиход терминов огнестрельного боя; в одном месте он весь наряд называет «огненным», а орудия — «великими пушками», сообщая при этом, что дымное поле битвы наполнено пушечным и пищальным «гряновением» [151] .
148
Н. Е. Бранденбург. Боевые снаряды древней Руси. Военный сборник, т. LIX, СПб., 1868, стр. 15; его же. Исторический каталог…, стр. 25.
149
В. Г. Федоров. К вопросу о дате…, стр. 118.
150
«Казанская история». М. — Л., 1954, стр. 61, 62. Ср.: Московская рать «выидоша из судов на поле градное с небрежением поидоша ко граду пеши». И далее: «Начаша ко граду приступати с небрежением» (ПСРЛ, т. XIII, стр. 3).стр.25
151
«Казанская история», стр. 135, 136, 141, 146 и сл.; ПСРЛ, т. XIX, стр. 132 и сл.; «История о великом княжестве Московском». СПб., 1913. Описание Курбским Казанского похода.
Источники всегда выделяют мощную осадную артиллерию. Это подчеркивает Воскресенская летопись в эпизоде осады Казани: «И тако прикатиша туры, снаряды… великии пуски на разбитие града и огненные пушки и пищали» [152] . Может быть, словом «пуски» летописец хотел обратить внимание не только на величину, но и на необычность конструкции этих пушек. Как видно из описи Казани XVI в., стволы некоторых пушек «большого наряда», оставленных в покоренном городе, были деревянные; к моменту составления описи железных частей у них не было: «Да в Муравлевой палате пушечные станы и колеса и пушки деревянные… четыре пушки деревянные без железа» [153] . Деревянные орудия со стволами, обычно выложенными внутри железом, а снаружи скрепленными обручами, были широко известны в странах Европы и Азии в XVI в. [154] .
152
ПСРЛ, т. VI, стр. 307.
153
В. Г. Федоров. К вопросу о дате…, стр. 114, 118; Материалы по истории Татарской АССР. Труды Историко-археографического института, т. 4, Л., 1932, стр. 3. (Здесь и далее подчеркнуто автором).
154
W. Gоhlke. Nichtmetallische Geschutzrohre. ZWK, Bd. V. H. 5, 1909–1911, стр. 141–149. В 1478 г. во время присоединения Новгорода к Московскому государству войска великого князя «оступили» город. Иван III, видя, что «город крепко в осаде стену огражен… иного боярина (первый ездил за продовольствием) к Пскову о пусках и о мостниках прислал и псковичи и тое к нему по его слову послали под Великий Новгород». (Псковские летописи, вып. 2, стр. 213, 214). Здесь пуски — также, несомненно, огнестрельное, а не метательное оружие. Никоновская летопись, касаясь этого же эпизода, определенно называет псковские орудия пушками (ПСРЛ, т. XII, стр. 174, 178, 179). Не означают ли «пуски», как это видно на примере Казани, особый тип деревянных осадных огнестрельных орудий, существовавших в XV–XVI вв.
Нельзя согласиться с мнением, что в летописях конца XV–XVI вв. вместо названия «пороки» появляются новые название и определение метательных машин — «градобитный наряд» [155] . Под градобитным или стенобитным нарядом летописцы обычно понимали либо вообще осадные средства [156] либо мощную осадную артиллерию [157] , либо «градоемные хитрости» — «грады приступные», «туры великие», «лесы», «городы», лестницы, багры, рожны и пр., т. е. все то, что нельзя причислить к метательным машинам [158] . Кроме того, не следует смешивать стенобитные и метательные машины, одинаковые по своему назначению, но различные по устройству и действию.
155
В. Г. Федоров. К вопросу о дате…, стр. 110, и сл.
156
«Повесть о прихождении Стефана Батория на град Псков». М. — Л., 1952, стр.52; «Казанская история», стр. 136; «Сказание Авраамия Палицына». М. — Л., 1955, стр. 137.
157
«Казанская история», стр. 135 и сл.
158
«Сказание Авраамия Палицына», стр. 178, 179. В качестве примера приведем описание действия военной техники при осаде татарами Пронска в 1536 г. (на этот пример ссылается В. Г. Федоров как на доказательство применения метательных средств); «Царь татарский велел приступати ко граду с пушками и с пищалми и градобитным наряды». Далее следует картина приступа, исключающая всякое участие пороков со стороны осаждающих. «Татары же приступиша всеми полки к городу, и с пушек и с пищалей начаша городу бити, а стрелы их аки дождь полетеша. И к стенам града приближашася, з града же против начаша пушки и пищали на татар пущати, а которые татарове к стене приступаша, и тех з города кольем и камением отбиша… гражане бишася и многих татар и с пушек и и с пищалей з города побиша». После неудачного штурма «татарове же отступиша в станы своя, царь же веле всем людям туры делати и градобитные приступы пасти, а хочет всеми людъми со все стороны к граду приступати». Горожане в ожидании нового приступа носили на «город колье и камение и воду». Узнав о том, что на помощь городу спешит московская рать, царь «приступ отложил, а туры и наряд велел пожечь», а сам с войском пошел прочь. (ПСРЛ, т. XIII, стр. 112, 113). «Очевидно, — пишет В. Г. Федоров, — наряд, как и туры, был деревянный, который при отступлении мог быть сожжен, как это зачастую отмечалось в летописи относительно прежних метательных машин». (В. Г. Федоров. К вопросу о дате…, стр. 110). Ошибка исследователя в данном случае происходит от того, что он смешивает стенобитные и метательные устройства. Татары сожгли туры и другие осадные сооружения — «градобитный припас», а метательные машины у них, несомненно, заменили пушки и пищали. В описании осады Константинополя турками, действие «наряженных стенобьенных ухищрений» отличается от действия пороков. «Турки нападоша на град в купе, с всех стран, кличаще и вопиюще, овии с огни различными, а инии лествицами, друзии с стенобитными хитростями и ины многи козни на взятие града» (ПСРЛ, т. VIII, стр. 128–132, 135 136, 138).
Иностранцы, побывавшие в Московском государстве в XVI в. и внимательно приглядывавшиеся к русскому вооружению, хотя и говорят о доогнестрельных средствах войны, но не упоминают о метательных орудиях [159] . Д. Флетчер, например, подробно описывает подвижную башню «гуляй-город», снабженную огнестрельным и другим оружием [160] . Все это заставляет признать, что метательные орудия вышли из употребления на Руси, по-видимому, в первой четверти XV в., т. е. примерно на 50–150 лет раньше, чем в некоторых странах Западной Европы [161] и Востока [162] .
159
Ченслер. Книга о великом и могущественном царе. ЧОИДР, кн. IV, 1884, стр. 5, 6; С. Герберштейн. Записки о московитских делах. СПб., 1908, стр. 74–76. Упоминание И. Кобенцеля, что он видел в Москве две тысячи орудий со множеством разнородных машин, не доказывает существования метательной техники в XV в. (см. В. Г. Федоров. К вопросу о дате…, стр. 110).
160
Д. Флетчер. О государстве Русском. СПб., 1906, стр. 68–70.
161
В Западной Европе были известны случаи употребления машин даже во второй половине XVI в. в тех государствах (например в немецких княжествах), где были сильны пережитки феодальной раздробленности, а в течение всего XV в. эти орудия были общеупотребительны. К. Huuri. Ук. соч., стр. 214–218; Н. Е. Бранденбург. Исторический каталог…, стр. 25; A. Demmin. Die Kriegswaffen in ihren geschichtlichen Etwicklungen. Leipzig, 1891, стр. 850; Ed. Gessler. Рецензия на кн.: В. Rathgen. Das Geschutz im Mittelalter. ZWK, NF, Bd. III (XII), H. 4. Berlin, 1929, стр. 90.
162
В Азии встречались случаи употребления машин в XVI в. (К. Huuri. Ук. соч., стр. 41).
Раннее исчезновение метательных машин свидетельствует об интенсивном развитии огнестрельной артиллерии в XV в., что было по силам только растущему централизованному Русскому государству.
III. Тактическое применение камнемётов
Письменные источники, несмотря на лаконичность, позволяют судить об особенностях тактического использования камнеметных орудий на всем пути их развития. При осаде городов эти орудия всегда действовали вместе с другими осадными средствами. Стрельба из метательных орудий обычно поддерживалась лучниками. В системе осадных средств пороки в большинстве случаев играли главную роль; они первые начинали бой, подготавливали прямые штурмы, выступали как активное наступательное оружие.
При упоминании о пороках летописи всегда подчеркивают их прицельное разрушительное действие, направленное против защитных сооружений: «Стены градные биаху», «стену выбиша», «нача бити», «шибаючи», «метаху камение», «весь град разбиша» [163] и т. п. По отзыву очевидцев машины стреляли прямо и сильно [164] .
Соответственно своему тактическому назначению метательные орудия были не стрелометными, использовавшимися для поражения живой силы, а только камнеметными [165] . Это, конечно, не исключало применения камнестрельной артиллерии для стрельбы по живой силе, укрывшейся в городе или скопившейся у его стен.
163
Для того, чтобы не усложнять текст в этом разделе, повторяющиеся ссылки на летописные свидетельства о боевом использовании камнеметов опущены, так как они приведены в предыдущей части.
164
Согласно характеристике монгольских машин, данной каким-то бежавшим русским архиепископом в передаче Матвея Парижского (1244 г.). Henry Jule. The Book of sir Marco Polo the Venetian, vol. II. London, 1871, стр. 130.
165
Распространенная мысль о том, что древнерусские машины метали большие стрелы, ошибочна. Стрелы Изяслава — явление исключительное.
При осаде городов действие метательной артиллерии было направлено главным образом на разрушение оборонительных сооружений и одновременно на подавление фронта активной обороны. Лишенные укрытия бойцы крепости попадали непосредственно под обстрел лучников и чаще всего не были в состоянии отражать штурмы. Выстрелы камнеметов направлялись обыкновенно либо на укрепления для того, чтобы пробить в них бреши, либо на заборола стен для подавления стрельбы защитников. Так, например, при осадах Владимира и Козельска осаждавшие ворвались «по примету» в город после того, как пороки «выбивши» стены [166] .
166
ПСРЛ. т. I, стр. 522.