Метательница гарпуна
Шрифт:
— Вижу, что написали, — раздумчиво произнес Сергей Иванович. — И, скажу честно, затронули мою собственную мечту, которую сам я считал совершенно несбыточной. Если бы мне вчера сказали — полетишь на луну, скорее бы поверил, чем в ваше предложение ликвидировать звероферму… На такое замахиваться!.. Не знаю, право, мне даже как-то не по себе.
— Боязно, Сергей Иванович?
— Боязно, — поежился председатель колхоза. — Я уже примирился с этой болячкой и радовался, когда убытков от нее оказывалось чуть поменьше, чем планировалось. А уж думать о прибыльности я и не смел. Это все равно, что ждать рентабельности от пурги.
— Если уж заниматься разведением пушных зверей, это надо делать с умом и размахом, — продолжала Маша. — А такие, как ваша, карликовые зверофермы с дохлыми зверями — все равно что производство стали в домашней духовке. Даже не только стали, а разных металлов. Ведь у вас на ферме и чернобурки, и норки, и песцы… Каждой твари по паре…
— А знаете, сколько мне пришлось воевать против этого? Два выговора имею. Один из них с такой формулировкой: за игнорирование передовых методов ведения хозяйства… Боюсь, что и на этот раз нас с вами не поймут. — Сергей Иванович повертел листок Машиной докладной в руках. — Пойти с этим в райисполком и райком?.. Да нас сочтут там за чудаков, которые вдруг решили доказать, что земля вертится в другую сторону.
— А если она действительно вертится в другую сторону? — не отступала Маша. — То, что я написала здесь, не открытие, это всем давно известно. Чудаки, Сергей Иванович, не мы с вами, а те, кому кажется, что землю можно заставить вертеться по их предписанию.
— Похоже, что так, — вздохнул председатель и подумал: случись у него такой специалист лет десять—пятнадцать назад, он бы, не задумываясь, полез в драку.
— Иной раз я размышляю, откуда у нас это? — негромко, словно бы про себя, сказала Маша. — Ведь с первых лет Советской власти мы твердо усвоили и добиваемся, чтобы у нас была настоящая промышленность, чтобы железо и сталь выплавлялись не в домашних печах, а в современных домнах и мартенах, чтобы электричество производилось самым дешевым и прогрессивным способом. Словом, знаем, что такое умное, научное ведение хозяйства. И в то же время позволяем себе иногда такую вот кустарщину.
— Эх, Мария Ивановна, — уныло откликнулся председатель. — Втянул я вас в это дело, а теперь и сам не рад… — Он пригладил тяжелой ладонью несуществующие волосы и вдруг заявил решительно: — Что ж, поедемте завтра в райцентр!..
Вечером в гостиницу зашел Андрей Пинеун.
— Тут такие слухи пошли! — весело начал он. — Говорят, собираетесь закрывать звероферму и сесть в кресло нашего Сергея Ивановича…
— Чушь! — гневно возразила Маша и подробно рассказала Андрею о своих соображениях.
— Это вы здорово, — сказал Андрей. — Одного только не пойму: специалист по звероводству и вдруг выступает против звероводства.
— Я не против звероводства, а против такого звероводства, — уточнила Маша.
— Да ладно, — отмахнулся Андрей, — я, собственно, не за этим пришел. Хочу попросить вас кое-что отвезти сыну.
Маша с самого начала заметила у него аккуратно увязанный полиэтиленовый мешок.
— Тут мясо и кое-какие лакомства, — похлопал по мешку Андрей. — А живет он недалеко от кинотеатра, в новом доме. Спросите Софью Напаун, каждый покажет. Бабка и теперь работает вахтером на почте.
— С удовольствием передам, — обещала Маша.
В райцентр полетели вертолетом. Он привез медикаменты для фельдшерского пункта и несколько пассажиров, а погрузил здесь несколько мешков свежей рыбы и взял на борт Сергея Ивановича с Марией Тэгрынэ. В салоне, однако, оказалось довольно тесно из-за громадной бочки с запасом горючего, установленной прямо посередине и закрепленной металлическими тросами.
Давно не летала Маша этим маршрутом. А он так знаком по прошлому, буквально исхожен собственными ногами.
За галечной косой начинается горный массив, отвесно обрывающийся в море. Когда морем плывешь из Лукрэна в районный центр, это — самое трудное место. Даже в безветренную погоду здесь бушует неутихающий шторм. А когда свежеет, обрывистый мыс не обойти; вельбот причаливает к берегу, и отсюда уже надо шагать пешком. Когда-то на самом мысу располагалось селение. Ближе к Лаврентию находилось еще одно. Теперь же с высоты полета даже следов былых жилищ не различить. Все поглотил лукрэнский колхоз, люди потянулись к Сергею Ивановичу.
Лететь до районного центра всего минут пятнадцать. За это время Сергей Иванович и Маша не сказали друг другу ни слова. А на аэродроме их уже ждала райисполкомовская «Волга», и опять над толпой возвышался Николай Кэргына.
— Амын еттык, сельские жители! — радушно приветствовал он прибывших. — О вас, Мария Ивановна, беспокоятся в округе, спрашивают, куда вы пропали. Вчера только разговаривал с Ходаковым… Ну я ответил: отдыхаете, мол, набираетесь снова чукотского духа, акклиматизируетесь.
— Мы вообще-то по делу приехали, — улучив момент, вставил Сергей Иванович. — Вопрос серьезный. О зверях.
— Падеж? — спросил Кэгрына, заметно бледнея.
— Если бы только падеж, — загадочно сказал Сергей Иванович.
Кэгрына притормозил машину, обернулся назад.
— Не шутите. Говорите прямо, что случилось. Знаете сами: за звероводство головой отвечаем!
— С головами будет худо, — продолжал Сергей Иванович, лукаво поглядывая на Машу.
Она удивилась тому, как переменилось настроение у председателя колхоза. Ведь сам недавно с дрожью в голосе говорил о невозможности отказаться от зверофермы, а теперь такой смелый, что даже шутит.
Зато Кэгрына как-то сник и в молчании довел машину до крыльца вместительного здания, где в одном крыле размещался райком, а в другом — райисполком.
— Ко мне зайдете или прямо к секретарю?
— Как хотите, — ответила Маша.
Разделись в кабинете Кэгрыны, и уж оттуда все трое отправились к секретарю райкома партии.
Маша хорошо знала Александра Венедиктовича Мухина, бывшего председателя колхоза на побережье Чукотского моря. Принял он этот колхоз в очень запущенном состоянии. Люди там жили почти натуральным хозяйством: что оленеводы, что приморские — одинаково. Стойбища располагались далеко друг от друга, и объехать их на собачьем транспорте не было никакой возможности, а нанять вертолет не хватало средств. Охотники на морского зверя, сделав отчисление в общую мясную яму, распоряжались остальной добычей по старому испытанному способу: делили ее, руководствуясь малопонятными принципами, учитывавшими даже такую тонкость, как владение байдарой.