Метка рода

Богатова Властелина

Далебор поднялся — похлёбка уж сготовилась давно, снял с огня, да тут вдруг Огнедара подскочила:

— Давай я.

Взяла плошку, принялась черпать ложкой деревянной ароматное варево. Далебор смотрел на неё, возвращаясь на своё место, не веря глазам своим. Оттаяла, или задобрить его хочет, чтобы не бурчал сильно, что мальца за собой таскать приходится? Да как бы то ни было, а видеть то нравилось ему — вот чего не ожидал.

— Что делать станем? Как Вейю найти нам? — примостилась рядом, подавая снедь в руки.

Далебор глянул в свою плошку, где плавали ароматные кусочки мяса, но есть перехотелось. Укол совести вновь кольнул так остро, что невольно потянуло рану.

Выходит, своими же руками отдал её, а то, что могли забрать тати, тут уж ясно стало, когда узнал, что Твердята, которому увести Вейю наказал, убит. Ещё эта Алтан! Надо же было ей под руку попасться.

Далебор отставил плошку, а Огнедара отстранилась, погружаясь в свои мысли, глянула на спящего мальца, и такое странное новое чувство заворочалось внутри Далебора, что стало слишком тесно с лисицей находиться. Вперёд качнувшись, поднялся.

— Куда ты? — позвала было Огнерада.

Далебор не стал ей отвечать, за эти дни полянка слишком близко к нему подобралась, зашагал в сторону простора, уходя от костра. Сон вовсе перебился, да и спал ли он за эти дни? Распорядившись средь кметий, кто где дозор будет вести, сам тоже вызвался, хотя отдых не помешал бы, да разве уснуть? Степь дышала прохладой и свежестью. С одной стороны, сурова была к народам она, но с другой — убаюкивала, как в колыбели, и манили просторы, взгляд всё тянулся к догоравшему окоёму, и толкало что-то внутри горячо броситься вперёд, дышать полной грудью.

***

Вернулся Далебор, едва только-только забрызгал туманный рассвет, к костру прошёл, успевая подкинуть дров, пока совсем не потух — прохладно сильно по утрам стало, да застыл на месте, взглядом уставившись на спящих. Огнедара, укрывшись плотно шкурами, прижимала к себе мальца, да так крепко и бережно, что у самого затеплилось в груди что-то. Как родного обняла, будто её собственный, несмотря на то, что кровь разная. Далебор присмотрелся лучше к мальцу. Дитё оно и есть дитё, хоть как бы степь не закаляла, не делала сильным, а во сне все как дети, и Огнедара, чьё лицо светилось аж в густом сумраке, ложились на щёки веера ресниц — молодая совсем. И стало вдруг любопытно, есть ли у той родичи? Есть ли свои дети? А муж… был? Далебор до сих пор, уж сколько в пути вместе, не знал ничего о ней, кроте только того, что любит своего хазарина. Далебор, выдохнув тяжело, отвернулся, поздно понимая, что засмотрелся чересчур. Позади послышались голоса возвращающихся дозорных — скоро снова в путь. Вернулся к костру, поставив на огонь вчерашнюю похлёбку. И пока управлялся, чтобы поутренничать, завозилась и Огнедара, пробуждаясь.

Глава 81

Не успел Тамир выйти в степь, как напоролся на свору кангалов. Всё оказалось намного хуже: развелось их много, того и гляди заберут земли себе, и так получалось, что всё же оттеснили многие кочевые семьи — в этом Тамир за седмицу убедился, не зря затеял поход этот с князем, иначе на следующее кочевье намного хуже пришлось бы им, а перед зимовьем почистить просторы очень вовремя. Помалу приближался отряд Тамира к горам самым, где раскинулись первое городище хазарское Хамгай и крепость Таруаз — по пути торговому они первыми лежали. Где-то из этих людных мест и сорвался старший брат Тамира, покинув отца ещё прошлым кочевьем. Тамир думал найти его да выспросить правду, да до сих пор сомневался в такой необходимости. Всё же выросли вместе, как ни упрямься, а родство по крови не разорвёшь. И чем ближе двигался на запад, приближаясь к городищам, тем горячее становилось внутри, что порой и дышалось трудно, мысли о брате плавно перетекали, как неспешная река, к мыслям о пустельге. Внутри ворочалось всё, стоило о ней подумать, теперь ошибку свою видел, что спрятать её нужно было надежнее, а он оставил у всех на виду. И всё больше назад тянуло вернуться, хотя Тугуркан её охраняет, и аил Барайшира никто тронуть не должен, только это не утешало, поднималась муть беспокойства со дна, не давая покоя все больше с каждым днём. Нужно отправить дайчан — пусть проверят всё ли в порядке, да Тугуркану весточку передать, чтобы увёз её подальше от неспокойных мест к Переволоке ближе. Теперь только себя корить, что не поступил так раньше.

В майхане становилось всё темнее, опускалась медленно ночь на степь, лагерь после сечи, что развернулась у подножия взгорья, шумел сильно. Воины у костров разбирали добычу да распивали общую чару. Тамир, скинув дегель тяжёлый, омывшись, поспешил к ним, чтобы разделить общую победу, да не успел выйти из майхана, как тут же стражник метнулся к нему.

— Сюда направляются пятеро всадников. Кто-то из наших.

Тамир глянул в глухую темноту, от ярких костров не разобрать даже черту окоёма, кивнул, велев упредить стражников пропустить. Кто же так спешит к нему? Да внутри закололо нехорошо предчувствие. А как увидел могучего Тугуркана, в холодную дрожь бросило — с пустельгой что-то.

Батыр спешился, приблизился широким шагом. На шум уж подоспел и Сыгнак, и Итлар.

— Намар пропала, — сказал, как отсёк, Тугуркан, — сотник приезжал за ней, Барайшир принял его, но он сказал, что за тобой князь послал что-то важное передать, поутру его проводили, а вечером… исчезла пустельга. Она с дочерью Барайшира была, говорит, что уехала Намар сама с сотником.

Пальцы Тамира дрогнули, он сжал их в кулаки, осмысливая сказанное Тугурканом.

— Почему не догнал?

— Догнали, — выдохнул тяжело Тугуркан, — да только опоздал, отряд княжеский разбили кангалы, ограбили, убили многих, а Намар… не нашли её.

Сыгнак качнул головой досадливо, а Тамир будто медленно в кипящую смолу погружался. Глянул на ближника, потом на Тугуркана. И оказалось тяжело принять такое, полосовала ярость изнутри, да только чем она помочь может?

— Я все дороги изъездил, узнал, — продолжил Тугуркан, — …узнал, что один из торговцев Хамгая Буслак вёз на торг полянок. Четверых девиц молодых.

Тамир качнулся вперёд, будто его в спину пихнули, в голову жар ударил, что все мысли от давления такого сгорели. Его Намар на торг везут — билось только, и ярость дрожью по телу прошла, только кого винить, он сам сделал ошибку, оставив её.

— Если уже до городища добрались, то найти её сложно будет, к кому попадёт, в какую сторону увезут, не узнаем, — Сыгнак погладил усы свои густые, сошлись хмуро брови, задумался.

— Но есть ещё слух… — прервал молчание Тугуркан.

Тамир обратил на него взгляд, да почти не видел ничего — так бушевало всё внутри.

— Что? Говори.

Тугуркан глянул на Сыгнака, потом на Тамира.

— Она у Янара.

Тамир шагнул к Тугуркану, заглядывая в глаза.

— Это верные слухи?

— Я не знаю, Тамир, всё, что смог узнать, и сразу поспешил найти сначала тебя.

— Я поеду в Хамгай, — повернулся Тамир к Сыгнаку, — дай распоряжение сворачивать лагерь и двигаться к Куту. За одно и покажем, кто здесь хозяева.

Главное, чтобы сталось не слишком поздно. Не думал, что придётся так скоро повидаться с братом, но, видно, Тенгри-хан по-своему всё рассудил.

Сыгнак только кивнул, одобрение полное разлилось в его взоре, хоть Тамиру ничьё согласие не нужно было.

— Приготовь мне коня и людей, быстро, — отдал приказ стражнику. — Тугуркан, передохни, ты поедешь со мной.