Метрополис. Индийская гробница(Романы)
Шрифт:
Гассан достал откуда-то из складок своего бурнуса роговые очки, оседлал ими нос, и посмотрел поверх их на своего княжеского посетителя, хитро и точно подбадривающе.
— И это все, — спросил раджа, как будто оскорбленный.
Тщеславие заставило Гассана выпрямиться.
— Аллах да хранит твои очи, — сказал он, подняв руки. — Разве ты не видишь, что любой из этих камней стоит дороже иного города?
— Зрение у меня хорошее и я вижу, что все твои камни, вместе взятые, не стоят не только города, но даже — дома, даже ворот какого-нибудь дома. Если бы какой-нибудь бедный человек, мой друг, принес бы мне их в подарок, то я взял бы, чтобы не обидеть его, если у него не было лучшего, а на следующий день подарил бы их Рамигани, слуге, который стоит там, за спиной моего друга…
— Нет Бога кроме Аллаха… — завопил яростно Гассан, потрясая своим тюрбаном.
— Знаю, знаю, сверкающий светоч ислама, — перебил его раджа. — Оставь пророка в покое и не позорь его имя, которого ты не достоин носить, коль скоро ты меня хочешь обмануть! Поправь свои очки, которые хотят соскользнуть с твоего носу и рассмотри повнимательнее свои камни, которые ты так восхваляешь. Или ты ослеп и позволяешь себя надувать, или ты большой мошенник, который считает меня за дурака.
— Таких камней нет ни у одного раджи! Если я их отдам, то стану оплакивать как своих детей.
— О, ты, порождение девяносто девяти грехов, — вскричал раджа, сделав движение, как будто хотел бросить шапку оземь. — Разве нет в моей сокровищнице таких камней, которые могут отбить тебе охоту хвастать этими? Разве нет у Саида таких камней? Я пойду к нему, велю принести все то, что мне нужно, и раньше вечера камни будут на моем столе. Не думаешь ли ты, что я в тебе очень нуждаюсь?
— Если Саад Ибн-Саид даже продаст всю свою лавчонку вместе с своей презренной шкурой, то и тогда у него не будет столько денег, чтобы купить хотя бы один такой камень.
— Его друзья дадут ему в долг сколько нужно, когда узнают, что он покупает для меня.
— Пусть чума поразит этого шакала, — завопил, как иступленный дервиш, Магомет Бен-Гассан.
— Не сердись, почтеннейший, — сказал спокойно раджа. — Я люблю тебя, и поэтому я не хочу, чтобы люди шептались за твоей спиной на улице: «Магомет Бен-Гассан обеднел; раджа не купил у него камней, потому что он не в состоянии больше покупать хороших». Я не хочу этого, потому что почитаю твою старость и твою седую бороду. Поэтому скажи мне, что ты хочешь за этот рубин?
— Господин, я не продам тебе его, — произнес мусульманин важно, — я подарю тебе его за две тысячи рупий.
Раджа захохотал и всплеснул руками.
— Две тысячи рупий? Нет, ты совсем спятил, друг мой, Магомет! Две тысячи! Никто не даст за этот камень больше двухсот! Сто рупий! Хочешь? За такой камень и этого еще премного.
— О, Магомет и все Калифы! Неужели лучи горячего солнца омрачили твой рассудок, о раджа! Я краснею за тебя! Да будет стыдно мне, если в этом помещении найдется хоть один камень, который не стоил бы втрое дороже. Прибавь, раджа!
— Сбавь, Магомет Бен-Гассан!
— Мои потомки будут проклинать мое имя, если я уступлю хотя бы часть! Тысяча девятьсот рупий!
— О, нет! Много, много меньше!
Магомет прищурился.
— А сколько ты дашь?!
— Да я вообще не хочу ничего покупать от тебя: ни этого рубина, ни других камней, о возлюбленный богов! Я ничего не хочу покупать, ни сейчас, ни когда либо; разве только в том случае, если ты продашь все, что находится в этом помещении за миллион рупий…
Брингеру казалось, что воздух вокруг него задрожал. Он сидел, затаив дыхание, и бессмысленно смотрел на двух людей, сидевших друг против друга и осыпавших друг друга проклятиями и ругательствами. Он уже не слышал над своей головой слов Рамигани и по временам тряс головой, как бы желая отделаться от досаждающего шёпота. Предложения и требования сыпались подобно граду. Бен-Гассан совершенно, казалось, обезумел: он бросил на пол свои очки и топтал их. Оба кричали и пламенели. Худощавые руки Гассана превратились в лапы коршуна. Его тысячу раз повторявшееся — «нет», делалось все неистовее. Он вертелся и качался на месте, как танцующая кобра.
И, вдруг, замолк. Как будто очнувшись, усмехнулся и отер рукавом бурнуса, струившийся с лица пот.
— Пусть будет, как ты сказал, благословенный, — сказал он любезно.
— Раджа встал, и посмотрел на Брингера с особой усмешкой.
— Ну, что? — спросил тот. — Сторговались?
— Да. За два с половиной миллиона… Смешная цифра. Но легче раскусить гранитный орех, чем сломить упрямство этого отпрыска пророка. Я чувствую, точно меня колесовали. Сегодня ночью я буду спать мертвецким сном. Пойдемте. Вероятно, уже полночь!
Бен-Гассан проводил их до дверей своего дома. Раньше расставанья, Бен-Гассан подошел к Брингеру и сунул ему в руку маленькую некрасивую ракушку…
— Возьми это, друг моего друга, на память о своем слуге Магомете Бен-Гассане. Да будет прославлено твое имя!..
— Язык моего друга нем, но его сердце благодарит тебя с красноречивостью влюблённого.
Брингер сунул ракушку в карман и направился к своему слону. Бен-Гассан остался стоять у входа и глядел им вслед.
Когда они сидели в лодке и плыли по темной глади озера, раджа вдруг круто повернулся к Рамигани:
— Слушай, отдай мне камни, что ты украл у мусульманина. Они в сущности мои…
— Я ничего не украл у него, — произнес тот.
— Нет? В таком случае ты дурак, Рамигани!
Слуга молчал. Раджа повернулся к Брингеру.
— Вы уже рассмотрели то, что старик вам подарил?
— Ракушку?!
— А его содержимое?
— Содержимое?
— Неужели вы думаете, что Магомет Бен-Гассан дарит ракушки?!
Брингер достал ракушку из кармана и открыл ее. В ней был камешек, величиной с миндалину.
— Позвольте-ка!..
— Пожалуйста.
— Раджа взял осторожно камень и положил его на ладонь.
— Нет ли у вас карманного фонарика?
— Есть.
— Позвольте-ка на минутку?!
Брингер достал фонарик и нажал на кнопку.
Раджа внимательно разглядывал камень, дал ему поиграть под лучом фонаря и затем вернул камень!
— Звездный сапфир! Поздравляю вас — прекрасный камень!
— Что же это значит?
— Должен признаться, что этот сапфир наводит на размышления. Это — вернейший признак, что Магомет меня надул. Впрочем, я должен был бы предвидеть это… Берегите этот камень; с трудом можно найти другой, который бы мог сравняться с этим…