Между
Шрифт:
– Я искал битвы в мире людей… я не увидел главного.
– Поздно, – отвечал Ирб. – Воевать со всем Римом мы не можем, и нам остается ждать только одного.
– Чего?!
– Новой высадки римлян. Новой битвы в мире людей. Сражения, в котором мы сможем победить сразу в двух мирах.
– Ты уверен?
Ирб пожал плечами:
– Не веришь мне, так поговори с Арауном.
Гибнущие бессмертные
Они почувствовали это все. Не только короли и эрлы волшебного мира, не только содрогнувшиеся как от смертельной раны боги, не только друиды – но и самые обычные люди.
Британия была захвачена.
Это произошло не полвека назад, когда Цезарь разбил Касваллауна. Это случилось сейчас. Сегодня.
Это сделал новый император – многократно более могущественный, чем Цезарь… хотя трудно представить, что в теле человека может быть собрана такая сила. Этого так и звали – Божественный.
Август.
Он уже и не мыслил, как человек. Человеку, чтобы захватить дальнюю страну, надо двинуть туда войска… ну или хотя бы наместника прислать, требовать от королей покорности. Август не заботился о таких мелочах. Людям он объявил о своей победе, и отчего бы им и не поверить в очередную, одну из многих викторий императора? Формальности улажены, и Рим ждет плановый триумф: в жертву богам Рима преподносятся очередные трофеи.
Вот только это трофеи Цезаря, а не Августа.
В мире людей такое – то ли подлость, то ли нелепость.
Но Август – не в мире людей.
Одного-единственного ритуала, проведенного там, в далекой Италии, достаточно, чтобы сковать Британию. Выпить силу святилищ. Обратить богов в тени. Помрачить разум друидов.
Август приносит британские трофеи в жертву богам Рима.
Нет, не «богам».
Богу.
Единственному богу Рима. Остальные даже в Пантеоне превращаются в жалкие тени. Им отныне быть только слугами при новом господине. При Едином боге Рима – Императоре.
Августе.
Ему уже сейчас спешат возвести храмы по всей империи. Спешат – не понукаемые консулами, трибунами и кто там еще у них… спешат – потому что чтят Августа выше всех прочих богов.
Его культ – на века.
Марх пристрастился к вересковому меду. Забытья это не давало, но мириться с реальностью было как-то проще.
В Корнуолл возвращаться не хотелось. Там было всё в порядке, Марх это чувствовал. За миром людей Динас присмотрит, можно не сомневаться.
А за волшебным миром он, Марх, недосмотрел…
Король Аннуина блуждал как безумный по кромлехам и каирнам, перехода из одного мира в другой и даже не замечая этого. Ирб, всё понимая, приносил ему мед – и всегда молчал, если Марх не начинал говорить первым.
Сын Рианнон чувствовал себе сейчас оружием, запертым в кладовой, которую охватил пожар. Или калекой, на глазах которого убивают родных. Он мог поднять против римлян сотни, тысячи бойцов – но римлян здесь не было, а чтобы противостоять Августу, не хватит и всей силы Аннуина, Ская, Аваллона, Альбы…
Его родина погибала – и он был бессилен ее защитить.
Кромка поражения: Ирб
Он не знает событий последних лет… и лучше бы ему и не слышать об этом.
Не я буду тем, кто принесет ему такие вести.
Много веков я был советчиком королей, но сейчас мне не придумать ничего мудрее молчания.
Андрогея свергли… гм, пожалуй, это единственная хорошая новость за последний век. Беда лишь в том, что сверг его – Кунобелин.
Трусливая тварь, даром что дальний родич Касваллауна. Побежал в Рим, изъявил покорность Августу, меч от него в подарок получил. И зовется теперь Цимбелин – на римский лад.
И вот это – наш верховный король!
Беда в том, что он действительно бренин. Мы сейчас – рабы Рима, а Цимбелин – наш хозяин по слову Августа.
…Я видел на своем веку десятки, сотни королей – но не могу понять, как у благороднейшего Бендигейда Врана в родичах оказалась такая презренная мелочь, как Андрогей, а у бесстрашного Касваллауна, готового всем и всеми пожертвовать ради свободы Британии, – этот лизоблюд Цимбелин.
Плачь, Британия, годами… ибо сменила ты подлеца на труса!
…Вересковый мед очень помогает. Не всё Марху его пить. Хотя Марху труднее, чем мне.
Одно обнадеживает: Цимбелин – полукровка. И ведет себя совсем по-человечески. И всю свою силу отдал в жертву Августу.
Он умрет как человек… Цимбелин, в смысле.
Хм. А вдруг и Август – не вечен? Вдруг и он умрет как человек?
Неужели этот август кончится – и придет для нас урожайная пора?!
Новость пришла нежданно. Всего полвека правил Британией Цимбелин – и вот он мертв.
А ведь боялись, что век, не меньше, быть ему верховным королем.
Но нет. Слишком многое он отдал Августу. Вот и сдох.
Новое имя летело по Волшебному миру быстрее мысли: Каратак.
Ну и что – что сын Цимбелина! Это достойный внук Касваллауна! Или правнук… неважно. Он же ОТРЕКСЯ – ОТ – РИМА!
Наш человек! То есть, как раз НЕчеловек, но тем более – наш!
А в Риме Август – вы не поверите! – всё-таки умер. И чуть ослабла хватка той незримой руки, что душила Британию.
Это значит: скоро война. Значит, скоро в бою бритты смогут нанести поражение римским богам… потому что их новый император хоть и зовется августом, но назвать ведь и свинью соколом можно, а?
Это значит, Марх, что пришло время сдержать слово, которое ты дал Касваллауну. Время собирать войско жрецов.
– Это здесь, – негромко сказал Ирб.
Перед ним и Мархом темнел узкий лаз. Корнуольцу он был по грудь, приземистый круитни прошел бы, нагнувшись.