Мхитар Спарапет
Шрифт:
Он был знатен и почитаем: за долгую свою жизнь оказал не одну услугу шахам династии Сефевидов и потому пользовался расположением при дворе — по особому разрешению шаха Тахмаза только ему дозволялось носить при себе пистолет голландского производства.
Искандер хан презирал бывшего погонщика мулов, в жилах которого текла кровь простолюдина, еще и за то, что тот не знал ни одной касиды из корана. И сейчас старика мутило от соседства Тахмаз Кули Надир хана.
Люди уже знали, зачем они призваны, — ни одна весть не доходила до шаха, раньше чем не распространится по всему дворцу. Все молчали и ждали, пока заговорит
Шах явно был во гневе. Он краем глаза оглядывал ханов, но разве догадаешься, о чем думают эти лисы. Сам аллах ничего бы не узнал, глядя на спокойное лицо Искандер хана, на угодливого Тахмаза Кули, на раздутого Мир Башира.
А деле вот в чем. В Тавриз прибыл гонец Давид-Бека. Привез письмо, в котором персиянам советуют принять руку помощи русского царя. «Торопись, шах, — пишет Давид-Бек, — пока стамбульская змея не обвилась вокруг твоей шеи». Стамбульская змея! Что верно, то верно! Уж она-то изольет весь свой яд в тело снедаемой недугами Персии. Мудр Давид-Бек, он принял русскую помощь, с честью принял царских посланцев. Но как быть шаху? Англичане требуют от него совсем иного.
Царь Петр привел в Каспийское море большой флот и своей мощью вызвал страх у турецкого султана. Это заставило англичан, французов и морских крыс голландцев прибегнуть к проискам против Петра. Шах Тахмаз все знает и понимает. Гяуры-европейцы вперегонки кидаются лобызать кровавые ступни султана. Они готовы продать жен своих, но не допустят, чтобы урусы получили доступ к восточным рынкам. А потому науськивают турецкого султана на русских. Послы европейцев приходят в бешенство оттого, что русские суда находятся в Реште.
Неделю назад на приеме у шаха побывал английский посол.
Этот всегда наглый, сухопарый, довольно красивый человек уже в приемной выражал бурное неудовольствие тем, что в шахской бане не нашлось испанского мыла и армянского вина, что слуга-персиянин почистил его ботинки не алжирским маслом, а козьим салом. А когда его пригласили к шаху, он даже головы не склонил перед Тахмазом и без должного почтения заговорил первым:
— Я слыхал, будто ты, шах, намерен послать человека к стопам русского царя, просить, чтобы вместе с войском своим пришел он в страну твоего отца? — Англичанин особо подчеркнул слова «твоего отца», и это неприятно кольнуло шаха. — Европа не простит тебе этого, — продолжал посол. — Пока не поздно, откажись от гибельного пути, не то потеряешь свой трон. Едва царь Петр ступит ногою в Персию, султанское двухсоттысячное войско двинется на тебя! У султана есть английские суда, французские пушки и голландское огнестрельное оружие. Вам не справиться с ним. Итак, выбирай: либо Петр и потеря трона, либо отказ от помощи русских, и владеть тебе тогда троном отцовым до конца дней своих.
Сказал и ушел, не дожидаясь ответа.
Английские суда и правда стоят в Босфоре. И тем подстрекают султана к войне с Персией. А султан к тому же обещал помочь Мир Махмуду. О аллах! Почему человеку так тесно в этом обширном мире?..
Отца Тахмаз шаха, Сефевида Султан Гусейн шаха, сверг с трона хандагарский хан Мир Махмуд. В Гульнабадском сражении он уничтожил все отцово войско, на белом коне въехал прямо в главную мечеть Исфагана и провозгласил себя шахом. При этом Мир Махмуд еще и неслыханно оскорбил
Теперь Мир Махмуд надеется занять еще и северные области Персии, отнять у Тахмаз шаха Тавриз, лишить трона законного наследника династии Сефевидов.
Месяц назад шах Тахмаз, по совету шиитских мулл и под их водительством, послал против мятежного афганца пятидесятитысячное войско. Командование он поручил закаленному в боях военачальнику Фравстону. Но Фравстон потерпел поражение, и ему еле удалось вместе с пятью сотнями кзлбашей спастись от пленения. Погибла армия, сколоченная с большим трудом. Шах приказал обезглавить Фравстона.
Тахмаз рвал и метал. Некогда могущественную Персию со всех сторон раздирали на части. Русские суда стоят в Реште. Шах знает, что русские ведут тайные переговоры с афганцами, чтобы на случай, если Тахмаз не примет их предложений, податься на помощь Мир Махмуду, с условием, что он отойдет от турок. А турки, в свою очередь, сконцентрировали большие силы в Эрзеруме, Диарбекире и Ване и тоже готовы вонзить когти в хрупкое тело Персии.
В Тавризе войска мало, и оно ослаблено и деморализовано. Занимается все больше разбоями. Многие воины безоружны, босы, питаются тем, что урвут у населения. Армяне и грузины уже не признают персидского владычества и готовы присягнуть русскому царю. С ними теперь и говорить нельзя: уж очень они уверены в поддержке России.
Шах Тахмаз понимает, что на силу оружия ему надеяться не приходится — нет у него этой силы. Корону, правда, он еще носит, и приближенные называют его «новым львом Ирана», но шах прекрасно знает свою слабость. Он знает, что стоит, например, Давид-Беку перейти Аракс — без труда овладеет Тавризом.
Да, бессилен Тахмаз, словно беззубый лев. Нет у него войска. Есть только банда бабников и трусливых мародеров.
Слыханное ли дело — пятьдесят тысяч воинов потерпели поражение от десяти тысяч всадников Мир Махмуда?!
Остается терпеть и по примеру «Иранского льва» шаха Аббаса I хитрить да обманывать…
Ханы ждали, когда же наконец шах сделает милость и заговорит. Каждый знал ему цену, знал, что шах у них в руках, как орех: стоит сжать его в кулаке — тотчас расколется.
Но пока ханы еще покоряются ему. Тахмаз, как и они, не желает видеть афганцев на персидском престоле. Сунниты-афганцы — извечные враги шиитов-персиян. Они не раз уничтожали персидскую знать, захватывали их земли и гаремы, убивали детей, обращали в суннитство их девушек и раздавали несчастных в дар своим воинам.
Мир Махмуд — это смерть персиян. И ханы понимают, что Тахмаз нужен им сейчас! Нужен, как оружие в борьбе.
Шах Тахмаз резко вскинул голову и спросил густым прерывающимся голосом:
— Что вы думаете о нашем положении?
Ханы почтительно склонились, поочередно приложили руки к устам, потом к сердцу.
Первым заговорил Тахмаз Кули Надир хан.
— Аллах наградил тебя властью мыслить за всех нас, о солнце, взошедшее в сефевидском раю! — воскликнул он. — Одно твое слово стоит тысячи наших голов! Говори ты, а мы готовы слушать и исполнять!