Мхитар Спарапет
Шрифт:
Армянское войско двинулось к Армении.
Грузины, попрощавшись с ними и с азербайджанцами, направились к Тифлису.
На Чолакское поле легли тени гор.
Спустя пять дней, когда спарапет Мхитар достиг ущелья реки Ахавни, навстречу показался всадник, мчавшийся с безумной скоростью.
Это был гонец Давид-Бека.
— Османский паша Кёпурлу Абдулла со стопятидесятитысячным войском движется к Армении. Бек послал за вами, велел поскорее вернуться! — одним духом выпалил гонец.
Мхитар печально улыбнулся: все совершается именно так, как предугадывал Бек.
Черные тучи собирались над страной Армянской.
Но Мхитар ошибался. Давид-Беку уже было известно и об отъезде царя. В Алидзоре все знали об этом.
Алидзор походил на военный лагерь. Хотя войска там было мало, но вооружены были все и оружия не снимали даже во время работы.
Спарапет поведал Давид-Беку о том, каково положение в армянских, грузинских и азербайджанских полках, подробно пересказал все, что слышал от посла Ивана Толстого.
— А как мы ждали царя, как были воодушевлены войска! — закончил он.
— Это воодушевление всеми силами надо поддерживать и ныне, — заметил Бек. — Надо уверить воинов и народ, что царь Петр не бросил нас, что он обязательно приедет. Это необходимо нам в такие дни. Петр не виноват, Мхитар. Ему помешали европейцы…
— Неужели европейские короли — не христиане? Почему они берут под защиту султана, а не нас? Не понимаю, не верю!
— Наивный ты человек, — криво усмехнулся Бек, — для них один луч босфорского полумесяца стоит крови всего твоего народа. И сопли султанские покажутся сейчас вкусными римскому папе и франкскому королю. Они не хотят усиления могущества Петра. Вот и все. А что ты, я и наш народ подохнем, какое им дело? Мы не кладем в их казну и ломаного гроша…
Бек вызвал мелика Егана и приказал ему сконцентрировать как можно больше продовольствия в неприступных крепостях страны, в замках, в скалах.
— Делать это надо по ночам, тайно, и мышь не должна знать, где и что ты прячешь! — закончил Давид-Бек.
Армянские войска отошли к своим неприступным горам. Там они надеялись достойно встретить все те беды, которые не сегодня-завтра могли обрушиться на их головы.
Царь Вахтанг уехал в Тифлис. Гандзакцы укрылись в стенах своего города.
Кавказские горцы, узнав об отходе русских войск, осмелели и теперь вновь и вновь совершали набеги на мирные города и села. Порой они добирались и до Тифлиса.
Грузия разорялась. И хотя русский двор не переставал обнадеживать Вахтанга, ни один русский солдат так и не появлялся в пределах Грузии.
Вахтанга подбадривал союз с армянами. И он готовился к противодействию турецкой армии. Но именно в это время в Грузии разыгралась братоубийственная междоусобица.
Мухамед Кули хан Кахетинский, грузин-вероотступник, подстрекаемый братом Вахтанга Яссе, узнав об уходе русских, вторгся в Карталинию и разорил страну Вахтанга.
За этой бедой последовала новая: в Грузию вторглись турки. Турецкие паши требовали от Вахтанга покорности. И он поневоле выполнил это требование, не теряя надежды на помощь русских.
Но подчинение туркам не помогло Вахтангу избавиться от тяжелых ударов судьбы.
С приходом турок приобщенный к исламской вере кахетинский хан Мухамед Кули очень приободрился и во главе многочисленного
Лишенный трона и столицы, Вахтанг с малочисленными своими приверженцами скитался в горах Грузин.
Брат Вахтанга, изменник Яссе, принял магометанство и под именем Мустафа паши воссел в Тифлисе в качестве османского губернатора.
Вскоре отчаявшийся Вахтанг с горсткой верных храбрецов перевалил Кавказский хребет и нашел пристанище в России.
Грузия потеряла свою самостоятельность и былую силу. Это было тяжелым ударом для армян.
В Алидзоре строили укрепления. С утра до вечера жарило солнце, изматывая всех, кто занимался сооружением дополнительных заграждений вокруг города и рыл окопы. По велению Давид-Бека в Алидзор согнали братию всех монастырей. У бедняг от рытья окопов в кровь стерлись руки. К вечеру они едва распрямляли спину. Про себя каждый из них на чем свет стоит проклинал Давид-Бека. Два монаха попытались даже бежать. Их поймали и по приказу Давид-Бека повесили прямо возле окопов. Труп одного сбросили в ущелье. А другого — монаха из монастыря Нораванк в Бгене — оставили висеть. Этот второй осмелился в последнюю минуту жизни крикнуть: «Давид-Бек — враг Христа!» Таких слов ему не простили и после смерти. Даже вмешательство епископа Овакима не помогло.
Страна лихорадочно готовилась к сражению с турецкой армией.
Давид-Бек не знал покоя.
Одна мысль неизменно занимала его. До конца ли он выявил силу своей маленькой страны?
Хотя вся нация была вооружена и готова к любой неожиданности, Бек неустанно искал новые и новые резервы.
Он решил переселить в горы жителей деревень, расположенных на равнине Шарура и Нахичевана. Иначе люди будут сметены османским потоком и погибнут. Давид-Бек послал к ним вооруженные отряды. Воины ходили по селам и разъясняли, чем вызвана такая необходимость.
— Поднимайтесь в горы, братья, — уговаривали они на площадях, в церквах и на дорогах. — Турок наступает, спешите!
В равнинных селах предложение Бека было принято с радостью. Все громоздкие вещи люди зарыли в ямах, прихватили небольшой запас сена и соломы, выгнали скот из хлевов, погрузили на него все, что смогли, и, посадив на закорки малых детей, двинулись к горам Сюника и Арцаха.
За короткий срок из равнинных гаваров в горы переселились жители шестидесяти сел. Люди разместились в Сисакане, Хачене, Цгуке, Кашатахке.
Бек велел пополнить отряды ополченцев за счет духовенства. Забирали всех, начиная с епископов и до последнего дьячка. Вооружили даже монахинь из монастырей Манлева, Шинуайра, Аветараноца и Алидзора.
— Каждый должен быть готов к сопротивлению, — строго наказывал Бек. — Кто не держит в руках оружия, тот друг врага.
Иногда приходили в Алидзор большие и малые толпы бездомных, обнищавших крестьян. Бог знает, откуда они только появлялись. Приходили, часами толпились перед замком Давид-Бека и требовали взять их в войско и выдать оружие.