Миф абсолютизма. Перемены и преемственность в развитии западноевропейской монархии раннего Нового времени

Хеншелл Николас

За всем этим кроется стремление монархов поразить воображение людей. Им требовалось «та/вя^ая», внушительное, великолепное действо. Чем меньшими средствами принуждения они обладали, тем сильнее старались внедрить в умы подданных идею повиновения, вовлекая их в роскошный спектакль. А поскольку знать в своих замках использовала ту же схему, обстановка вокруг короля должна была производить неповторимое, поразительное впечатление. Только теперь, с помощью знатоков литературы и изобразительного искусства, историки начинают расшифровывать значение королевского антуража. Он символизировал не только власть правителя. Достоинство, справедливость, благочестие и военная мощь монарха находили отражение в произведениях пропагандистов. Праздники и процессии изобиловали аллюзиями на библейские и античные сюжеты, настраивавшие зрителя на мистический лад.

Так продолжалось начиная с эпохи Ренессанса вплоть до конца XVIII столетия, когда, как историки

нередко утверждают, монархи, раскаявшись, обратились к аскетизму. Габсбургов часто называют одной из самых экономных династий — и, безусловно, одной из самых бедных. Как и их англий-

¹ Baillie H. M. 1967. Etiquette and the Planning of the State Apartments in baroque Palaces // Archaeologia, 101.

ские собратья, они поздно открыли для себя удобства монументальных дворцов. В 1705 году один француз ехидно назвал венский Хофбург «неприметным»: на его лестницах не было украшений, а государственные апартаменты имели игрушечные размеры жилища буржуа.¹ Но в 1670–х годах эта династия завершила в Шенбрунне строительство последнего великого дворцового ансамбля эпохи рококо, стены которого были украшены позолоченной лепниной, а потолки — розовощекими ангелочками. Габсбурги были неравнодушны и к динамичным зрелищам. В 1760 году Изабелла Пармская прибыла в Вену, чтобы выйти замуж за будущего Иосифа II, в кортеже, состоявшем почти из ста карет, запряженных шестерками лошадей, который растянулся на многие мили. Мария–Антуанетта на собственную свадьбу в Версаль приехала на столь же экстравагантном транспорте. Сама Мария–Терезия славилась умеренностью. В 1773 году во время визита к принцу Эс–тергази ее сопровождала свита всего лишь из семнадцати экипажей. Но она приехала только для того, чтобы послушать оперу.

ПРЕРОГАТИВА ДЕТРОНИЗОВАНА

Что же заставляло монархов так заботиться о сохранении своих прерогатив и престижа? Одной из причин стал так называемый «общий кризис» 1640–х — 1650–х годов. Гипотезы, созданные в 60–х годах нашего столетия, были опровергнуты новейшими исследованиями, камня на камне не оставившими от теории, согласно которой социальные потрясения во Франции, Испании, Англии, Швеции, Голландии и России имели одинаковые причины, и первым доводом было то, что в некоторых странах конфликтов было несколько. Но нельзя упускать из виду и действительно общие черты развития. В каждом случае истощение финансов, вызванное войной и неурожаями во всей Европе, периоды царствования малолетних государей, некомпетентные шаги правительства и иссякавшее терпение подданных вызывали восстания примерно в один период времени в разных регионах.² Поскольку в этих государствах монархам удалось восстановить свои прерогативы, возник миф о «веке абсолютизма». Это было не переходом к автократии, а восстановлением нормальной формы монархии. Государи поступали так раньше и будут поступать снова. На сей раз восстановление власти сопровождалось новым соблазнительным аккомпанементом — ба-

¹ Evans R. J. W. 1977. The Ausrian Habsburgs // Dickens A. G. (ed.) The Courts of

Europe. Thames and Hudson. P. 138.

² MunckT. 1990. Seventeenth-Century Europe. Macmillan. P. 235-236; SymcoxG.

1983. Victor Amadeus II. Absolutism in the Savoyard State 1675-1730. Thames and

Hudson.

рочой пропагандой. Новой была не абсолютная власть, а ее информационное оформление.

«Общий кризис» был самым суровым вызовом прерогативам монархии в эту эпоху. Ключ к пониманию «абсолютистского» государства следует искать в предшествующем периоде. В каждом из государств, по отношению к которым употребляется этот термин, сословные представительства или советы знати ранее были необыкновенно могущественными или агрессивными. В начале XVII столетия сословное представительство в Бранденбурге вмешивалось во все внешнеполитические и военные вопросы. Во Франции Генеральные штаты 1484 года и парламент 1597 года претендовали на право назначать королевский совет; так же действовал шведский риксдаг начиная с 1634 года и вновь — с 1718 года. В 1641 году парижскому парламенту был объявлен выговор за вмешательство в государственные и прерога–тивные дела, равно как и парламентам в правление Елизаветы I. В 1642 году английский парламент объявил о своем

праве контролировать вооруженные силы, хотя в 1661 году Карл II восстановил над ними свой безоговорочный контроль. В 1661 году Людовик XIV был больше обеспокоен намерениями парламента узурпировать его прерогативы, а вовсе не тем, как самому узурпировать права парламента. В определенный момент в большинстве государств предпринимались попытки урезать королевские прерогативы; перед правителями стояла задача их восстановить. Но эти «абсолютные» монархи стремились восстановить и усилить свою власть в существующих рамках, а не создавать новый порядок.

Правление королей Швеции Карла XI и Густава III традиционно связывается с возникновением в этой стране «абсолютизма». Но после рассмотрения более ранних событий это утверждение оказывается иллюзией. В 1 634 году группа дворян воспользовалась внезапной смертью Густава–Адольфа. Согласно Форме об управлении осуществление королевской прерогативной власти нуждалось в постоянном одобрении аристократического совета. Поскольку эти требования не устраивали Карла XI, его так называемый переход к «абсолютизму» в 1680 году более справедливо называть возвратом к обычным королевским прерогативам. Это подтверждает и декларация сословного представительства (риксдага): Форма об управлении действовала исключительно в период малолетства государя, а функции совета были лишь совещательными. Право сословного представительства вотировать экстраординарные налоги осталось неприкосновенным. Попытки историков защитить «абсолютизм» династии Ваза основаны на утверждении, будто подданные Карла XI не имели законных средств сопротивления королю. Предполагалось, что он будет у в а ж а т ь их ж и з н ь, свободу и собственность; в противном случае взывать к закону было тщетно. Единственным способом восстановить справедливость было направить коро–лю петицию с требованием придерживаться принятых им решений.¹ До 1947 года ни один из судов не мог возбудить дело против короля и предпринять что-либо против него. Единственной возможностью была петиция о праве с просьбой о суде и королевской милости. Почувствуйте разницу.

В 1720 году эксперимент 1634 года был повторен, только вместо аристократического совета в государственную политику вмешивалось сословное представительство. В 1722 году Густав III пытался сохранить свои прерогативы. Принятая в этом году конституция имеет репутацию документа, восстановившего «абсолютизм»: при критическом рассмотрении такая иллюзия исчезает. Конституция устанавливала королевские прерогативы во внешней политике и патронате. Контроль над налогообложением и законодательством делился между королем и сословным представительством; развязывание наступательной войны без их одобрения было запрещено. Поэтому прерогатив у Густава III было гораздо меньше, чем у английского короля Георга III.

Не так давно некоторые исследователи обратили внимание на особенности «абсолютизма» в Дании и Савойском герцогстве.² Им удалось показать, что миф не соответствует реальности. В очередной раз мы видим, что многое объясняет распределение власти в предшествовавший «абсолютизму» период. Правление герцога Амадея Савойского начиналось девятилетним периодом регентства. В 1684 году Амадей стал править самостоятельно и установил жесткий контроль центра над провинцией, что вполне осуществимо в небольшом государстве. Его «абсолютизм» едва ли представляет собой нечто большее, чем восстановление режима сильной личной власти в маленьком королевстве. В Дании короли были марионетками, и сильнейшим из них не удавалось править без постоянного вмешательства сословного представительства и советов, контролировавшихся знатью. Датская монархия была выборной. Даже если на практике порядок наследования престола не нарушался, знать всегда имела возможность навязывать правителям ограничительные хартии. Хартии передавали суверенитет в руки короля и аристократического государственного совета (ригсрада), согласие которого требовалось для объявления войны и до некоторой степени для назначения на высшие государственные должности. В 1660 году такой порядок прекратился из-за военной катастрофы, а также потому, что совету не удалось стать альтернативой королевской власти. Монархия была объявлена наследственной по линии Фридерика III и наделена королевски-

¹ Upton A. 1988. Absolutism and the Rule of Law: the Case of Karl XI of Sweden // Parliaments, Estates and Representation, 8, no. 1. P. 43-46.

²Munck T. 1979. The Pesantry and the Early Absolute Monarchy in Denmark. Landbohistrisk Selkab, Copenhagen.

ми прерогативами. В этом отношении Дания следовала по пути многих государств раннего Нового времени, в которых попытки ввести коллегиальное управление оканчивались неудачей.