Мифы и Легенды IX
Шрифт:
Но едва я собирался встать, как в моей голове вдруг зазвучал голос. Густой и тяжелый бас, с появлением которого вдруг почувствовал какую-то странную тяжесть, опустившуюся мне на плечи.
«Привет тебе, гайдзин», — голос, казалось, обволакивал меня.
— Привет, — произнес я вслух.
«Вижу, не веришь в существование богов? — мне вдруг послышались нотки иронии в голосе. — Я знаю все. Не отвечай, просто слушай. Забыли вы, люди, о нас. Но ты решил взять в жены наследницу рода, который находится под моей защитой. Твоя жизнь висит на волоске…»
— Что значит, висит? — вырвалось у меня, и в следующий миг
«Я сказал, молчи, — голос стал суровым, — нам запрещено напрямую вмешиваться в ход человеческой жизни и менять предначертанный человеку путь. Но я вижу в тебе, гайдзин, дремлющую силу. Могучую силу. И что странно, есть несколько вариантов твоего жизненного пути. Будь осторожен».
Наступила пауза, во время которой я старался немного прийти в себя. Знаете ли, не каждый день с тобой разговаривают Боги, которых ты считал вымыслом. Возможно, это какой-то фокус, но моя интуиция буквально кричала о том, что это не так. Можно сказать, я поверил.
«Я решил, — вновь раздался голос, — так как за тебя выходит замуж дочь рода Сузуки, подарить тебе свое благословление. Оно защитит тебя в самый тяжелый момент жизни. Нет в этом мире силы, способной пробить его. Но ты можешь воспользоваться им только один раз. Поэтому не трать его понапрасну. Когда будет нужно, просто призови мысленно меня, и оно сработает…»
А следом я почувствовал поднимающийся во мне жар. Это похоже на неуправляемый магический выброс, с которым я научился бороться, но сейчас просто не мог ничего сделать. Меня охватила паника. Не хватало еще разрушить храм и похоронить под обломками цвет рода Сузуки.
«Не сопротивляйся, гайдзин» — на этот раз бас звучал успокаивающее, — ничего не случится. Просто выпусти энергию»
И я выпустил ее, заранее приготовившись к катастрофе. Но ничего страшного не случилось. Магическая энергия словно ударилась во внезапно появившийся вокруг меня прозрачный кокон и растаяла в нем. Давящая тяжесть исчезла и я ...очнулся. Не понимаю! Все это сон? В комнате ничего не изменилось. Все те же стены, тот же пол, на котором я сидел… Вот только курильница в углу потухла. Но я прекрасно помнил мысленный разговор с Оокунинуси–сама. Надеюсь, мне не привиделось. Но вот рассказывать такое точно никому не буду. Даже Варваре.
Когда я вышел из комнаты, то увидел на лицах ожидавших меня спутников озабоченные выражения. Даже у Сарабэ — сан, который явно вздохнул с облегчением. Первой бросилась ко мне Варвара. Обняв ее и посмотрев в глаза, сразу понял, что этот японский Бог с труднопроизносимым именем тоже разговаривал с ней. Ладно, такое не обсуждают.
— Поздравляю, Веромир-сан, — взгляд первосвященника, адресованный мне, лучился любопытством, — теперь вы убедились в том, что можно поговорить с Богом?
— Убедился, — кивнул я, — и, похоже, не только я? — вопросительно посмотрел на Варвару, которая успокоилась, когда ее будущий муж вернулся целым и невредимым.
— Да, — тихо ответила она, после чего я выпустил ее из своих объятий.
— Тогда не смею вас больше задерживать, господин Амасану, — поклонился Сарабэ — сан, — пойдемте, я провожу вас.
Мы, раскланявшись с ним, отправились на выход. Бросив взгляд на часы, я оторопел. Учитывая, что сейчас 16.00, если конечно часы не врали, на разговор с Богом у меня ушло три часа.
–
— Долго ты. Ведь Варвара через час пришла, — заметил Исидо, пристроившийся рядом со мной. Глава рода с женой и первосвященником шли впереди, — понимаю, что рассказывать о таком не принято, но как там все прошло?
– Все замечательно, — улыбнулся я, — поговорили немного…
— Немного, — покачал головой тот, покосившись на идущую рядом Наоми, — чувствую, разговор был серьезным.
– Не стану отрицать, спорить с этим утверждением бессмысленно. Но серьезным он, судя по всему, был и у Варвары? — посмотрел я на свою невесту.
— Да, — повела та плечиками, — только не расскажу, даже не просите.
— Исидо, хватит, — строго заметила Наоми, — знаешь же, что не принято о таком рассказывать.
— Да, излишне любопытен. Извини, — сразу отступил ее брат.
После Храма, подхватив ждущих у дверей спутников, мы отправились в театр Кабуки. Недалеко от него располагался ресторан, в котором должен был состояться обед, который теперь, наверно, можно было назвать ужином. Ни Амасану — сан, ни его супруга, кстати, не задали мне ни единого вопроса по поводу разговора с Богом. Ничего не значащие беседы на общие темы. Хотя, я прямо таки чувствовал, как Хатико — сан буквально распирает от любопытства. Но воспитание обязывало быть сдержанной.
О театре Кабуки мне немного рассказывала Наоми, когда мы только собирались в поездку. Поэтому я знал про его особенности. Традиционные представления — смесь танца и пантомимы в сопровождении кота и сямисэна. Сцена с декорациями, рисовать которые доверяют лишь самым искусным художникам. Всего пять актеров с амплуа, которые никогда не меняются. Каждый мазок грима и каждая деталь костюма имеют свое значение. И, что меня поразило, никаких актрис. Только мужчины имеют право выступать в театре.
За трапезой, Наоми поведала нам с Варварой о том, что будут ставить пьесу с «обалденным названием», — «Самоубийство влюблённых на Острове Небесных Сетей». Как рассказала моя японская невеста, в свое время двойные самоубийства были весьма популярны в Японии.
Предполагалось, что влюбленные, решившиеся на этот шаг, непременно возродятся вместе. Понять такое очень сложно. А когда мне объяснили, что настоящий «японский дух», это когда человек в силу каких-либо обстоятельств не способный выполнить свой долг, предпочитает смерть, которая в таком случае рассматривается как очистительный ритуал, то я обомлел. Что тут сказать? Японцы и есть японцы. Все больше и больше поражался разнице в мировосприятии.
До театра из ресторана мы дошли пешком. Сам он располагался в двухэтажэном особняке, кстати выглядевшем совсем по-европейски. В фойе нас встретили, и после традиционных раскланиваний, пригласили на представление.
В зал, где проходила постановка, мы направились всей нашей большой компанией, включающей телохранителей и, как я его назвал для себя, художественного руководителя театра. Больше зрителей здесь не было. Специальный показ для высоких гостей. Удобные бархатные сиденья, широкое расстояние между рядами, которых было всего десять, все было устроено весьма комфортабельно. Как-то само собой вышло, что я сел между своих невест, затем Виль и Гвоздев со своей спутницей. А чуть дальше, уже чета Сузуки, и прочие японцы.